– Пойдем. Тебе надо взять свой меч.
Они перешли в боковую комнату, в которой хранились святые облачения Сеган ХаКодешима. Из-под них рабби Иссаххар достал меч Голиафа и передал его Элохиму. Он был завернут в старую одежду. Элохим развернул ее. Меч был в ножнах. И он вспомнил слова отца: «Не обнажай меча напрасно, но раз вынул его из ножен, то убей!». Он наполовину обнажил меч и поцеловал клинок.
Выйдя во двор, Элохим сложил аккуратно одежду, в которую был завернут меч, и спрятал ее за пазухой. Затем, взял меч за рукоятку. Она удобно легла в ладонь. От меча исходила какая-то сила, и он испытал то редкое чувство, которое может вызвать в мужчине одно лишь соприкосновение с рукоятью смертоносного оружия.
Последний раз он пользовался мечом Голиафа семнадцать лет тому назад во время осады Иерусалима. Он с мечом в руках защищал свой город, свой Храм, но не право Антигона (Маттафия), последнего хасмонейского претендента на иудейский престол. Он сражался бок о бок с сынами Бабы на зубчатых стенах Бираха[14]. Дрался храбро, яростно, сразив вот этим самым мечом немало римлян и идумеев. Был сам серьезно ранен стрелой. Она вошла ему в грудь и, едва не задев сердце, уперлась острием в ребро под лопаткой. Он потерял много крови, его укрыли в доме тестя. Лишь умение искусных иудейских целителей и заботливый уход Анны вернули его к жизни.
Антигон тогда потерпел поражение. Сокрушительное. Иерусалим пал после длительной, изнурительной осады. Подобно урагану, римляне и идумеи ворвались в город, сметая на своем пути все без разбора. Они крушили стены, грабили дома, вырезали мужчин, насиловали женщин, протыкали копьями детей, пока Ирод не уговорил Гая Сосия, предводителя римлян, прекратить кровавую вакханалию, пообещав щедро вознаградить каждого легионера. «Римляне ведь не собираются полностью опустошить город и оставить меня царем пустыни?», – с сарказмом спросил тогда Ирод Гая Сосия[15].
Утихомирив римлян и свирепствующих идумеев, своих соплеменников, Ирод взошел на иудейский престол. И первым делом он казнил всех членов Синедриона, пощадив лишь Гилл-Эла, того самого рабби, который осмелился выступить против него когда-то на суде перед Синедрионом. Следующим шагом было решение царя избавиться от лучших сынов Израилевых. Элохим возглавлял его черный список. Его жизнь висела тогда на волоске. Элохима спас рабби Иссаххар, которому взамен пришлось признать Ирода царем иудеев и согласиться на его право назначать первосвященников. За это Элохим был глубоко признателен тестю.
Элохим прикрепил меч к поясу, отвязал коня и вышел на улицу.
Было очень темно. Луна слабо освещала улицу. Он услышал шорох. Оглянулся. Кто-то подкрадывался к нему. Элохим одним взмахом вынул меч из ножен. Лезвие сверкнуло при лунном свете, прорезав ночную тишину свистом.
– Элохим, брат, это я, Иосиф.
Элохим вложил меч обратно в ножны.
– Что тут делаешь?
– Искал тебя. По всему городу. Весь день. Потом подумал, что ты у рабби. Пришел сюда и увидел издалека, как кто-то вошел в дом. В темноте не успел разглядеть. Решил дождаться.
– Долго же пришлось ждать.
– Ничего, брат. Я обещал Анне найти тебя. Она сильно беспокоится.
– Знает ли она про Рубена?
– Знает. Но не от меня. Город полон слухами.
Слухи о случившемся в Храме распространились мгновенно. Иерусалим всегда жил слухами.
– И что говорят люди?
– Разное. Но все ругают Рубена.
– Стало быть, жалеют меня. Сегодня жалеют, а завтра начнут презирать. От жалости до презрения лишь один шаг. Невозможно жалеть и при этом уважать.
– Нет, брат, не правда. Люди сочувствуют тебе.
– Покамест. Ждут моего ответа.
– Так давай пойдем, накажем его.
– А ты тут при чем?
– Я!? Он унизил меня тоже. Я же твой брат.
– Запомни, ты тут ни при чем. Это касается только меня. Понятно?
– Понятно, брат. Тогда пойдем домой.
– Нет. Ты пойдешь один.
– Я Анне обещал. Она просила найти тебя.
– Ну, ты и нашел меня! Так и скажи. Нашел.
– Что еще сказать?
– Пусть не беспокоится.
– А если спросит, куда ты пошел?
– Не спросит. Знаю ее.
– Пойдешь к Рубену?
– Нет. С ним надо повременить. Ханука только началась. Люди не поймут и не примут. Надо дать времени расставить все по своим местам.
– Куда же тогда пойдешь?
– Спущусь в Царские сады. Переночую там. А утром поднимусь на гору Соблазна.
– А когда вернешься домой?
– Не знаю. Время покажет. Но если не вернусь через три дня, найди меня там. В пещере под самой вершиной на западном склоне. Помнишь, мы с тобой однажды набрели на нее?
14
Birah – так звали горожане крепость на севере-западе от Храма, которую царь Ирод впоследствии перестроил и переименовал в честь Марка Антония.