После заключительного концерта они отправились в гостиницу «Роберт Клэй». Новый «Линкольн» Элвиса (покупка двухнедельной давности) пестрил именами, сообщениями и телефонными номерами. Его везде подкарауливали репортеры, и Элвис злился на себя и на них. На пресс–конференции, проведенной тем же вечером, он не знал, что ответить на вопрос о кризисе в Суэцком канале, и думал, что выглядел очень глупо.
«Не нужно было вообще ничего говорить. Мне нужно было остановиться и подумать, а не лепетать какую–то чушь», — пожаловался он Джун. Джун и Пэтси жили в отдельной комнате, и, приняв душ, Элвис зашел их навестить и заодно улизнуть от Полковника и музыкантов. Он прилег на двойную кровать рядом с Джун и дотронулся до нее, будто не верил, что она действительно была с ним. Подразнив Пэтси, маленькую хулиганистую и острую на язычок девчонку, и пошептавшись о всякой чепухе с Джун, он быстро заснул. Джун даже не успела ничего сообразить.
На следующий день интервью с Джун было напечатано в газете, и Полковник ворвался в гримерную перед началом первого концерта. В руке он сжимал газету, а взгляд сначала остановился на Джун, потом на Элвисе. «Сынок, мы не можем себе такое позволить, — провозгласил он с красным лицом и сверкающими глазами, потрясая газетой. — Надо тебе это как–то решить». Голос его звучал многозначительно. В первый раз с момента их знакомства Элвис выглядел испуганным. «А что случилось, Полковник?» — заикаясь от волнения, спросил он. «А ты сам почитай, сынок, и, черт побери, что–нибудь на этот счет сделай».
После концерта Элвис был по–прежнему расстроен. Казалось, он винил Джун за интервью и решил для себя, что, если бы не тот чертов репортер, с которым она болтала, никто бы не заметил ее присутствия в Майами. Было очевидно, что он был расстроен. Успокоившись, он решил пойти посмотреть и, может быть, купить новую машину с Полковником, а Джун отправилась обратно в гостиницу. Потакая своей прихоти, Элвис выбросил 10 800 долларов на белый «Линкольн Континенталь», совсем как у Бадди, а новый «Премьер», весь в помаде, сдал в магазин. Пока Элвис болтался в демонстрационном зале, к нему подошел репортер и задал вопрос о Джун, и Элвис нервно заявил: «Теперь все будет так. У меня есть двадцать пять девушек, с которыми я встречаюсь. А она — одна из них». «Они иногда по восьмеро приходят, — поддакивал Полковник, явно в хорошем настроении. — И все заявляют, что с ним постоянно встречаются. Одна даже заявила, что она — моя дочь. А у меня никогда не было дочери».
Позднее, когда Полковник зашел в гостиничную комнату Элвиса, он даже не удостоил Джун взглядом. «Возьми–ка, думаю, тебе захочется взглянуть», — сказал он Джину, протягивая ему сценарий картины, которую они начинали снимать в Голливуде через три недели. Потом повернулся на каблуках и, выходя, хлопнул дверью. Элвис быстро схватил сценарий и вместе с Джун начал его читать. Терпения ему не хватило, и он подсмотрел в конец, чтобы узнать, что случится дальше. К своему большому разочарованию, он открыл, что его персонаж должен был умереть. Он сказал: «Джун, я не хочу умирать в своем первом фильме». Джун ответила: «А почему нет? Я думаю, это отличная идея. Все забывают счастливые истории. Зато печальные помнят».
На последнем концерте Элвис распорядился, чтобы все уже сидели в машинах, когда он начинал, а не когда заканчивал последнюю песню. Он посоветовал Джун держаться подальше от Полковника, который и так будет занят продажей программок и сувениров: в конце концов, ему нужно было быть при деле. В машине, в ночной темноте, они держались за руки. Элвис засунул в рот незажженную сигару и передразнил Полковника: «Слишком часто ты встречаешься с этой девицей из Билокси. Не будет от нее ничего хорошего, сынок. Ты не можешь встречаться с одной девушкой. И, Христа ради, не дай ей забеременеть. Как только это произойдет, наступит твой конец, это уж точно». Они смеялись до слез, но Джун сознавала, что эта храбрость в темноте исчезнет при свете дня. Он старался всем угодить, Реду, Джуниору, Джину, ей и ее друзьям, своей семье, своим поклонникам. Они все рассчитывали на него, брали с него пример. Иногда он не верил в свой успех, ему казалось, что без Полковника все может закончиться в любую минуту. Вот он и старался разрешить все проблемы, какие только мог, и делал все возможное, чтобы привести в чувство Реда и Джуниора. Ему хотелось, думала Джун, чтобы все было хорошо.
На следующий день, в Тампе, случилось ужасное. Одна из майамских газет опубликовала телефонное интервью матери Джун и сравнила ответы с заявлениями Полковника и самого Элвиса. Под заголовком «Элвис отрицает, что красотка из Билокси его постоянная подружка» были приведены выдержки из беседы с миссис Мэ Джуанико: «Элвис сделал предложение моей дочери стать его женой через три года… Я не возражаю против ее поездки. Он хороший парень, а Джун — приличная девушка. Я говорила с его родителями, и они обещали, что Элвис будет о ней заботиться… Он сказал, что не может жениться в течение ближайших трех лет, и попросил ее подождать». Полковник кипел от гнева, а его друзья в ответ на цитату об остальных двадцати четырех подружках посмеялись: «Ну конечно, именно поэтому он таскает нас с собой. Мы общаемся с невыбранными двадцатью четырьмя». Элвис хотел, чтобы Джун немедленно позвонила матери и запретила ей разговаривать с кем–то другим, — он и слышать не хотел, что она защищала честь дочери. Ему надоела вся эта чертовщина.