По прибытии на место Элвис, ранее никогда не бывавший на Гавайях, с удовольствием принялся знакомиться с окружающей обстановкой. Благодаря усилиям австралийского промоутера Ли Гордона концерты прошли с большим успехом; вечером перед отплытием в Штаты Элвис даже появился на пляже в шортах, чтобы раздать желающим автографы.
Когда они 17 ноября возвратились в Голливуд, заняться было больше нечем. Полковник не хотел, чтобы Элвис записывался — на полках RCA его неизданных записей лежало более чем достаточно, а подписание нового контракта с киностудией «XX век — Фокс» сорвалось, поскольку Хэл Уоллис, ссылаясь на заключенный ранее контракт, хотел снять его еще в одном фильме студии «Парамаунт». Никаких турне в ближайшее время не планировалось, домой пока не хотелось, и Элвис вернулся в Лас–Вегас, где уже провел пару недель перед гастролями, посещая выступления различных «шоугерлз». На одном из них он познакомился с симпатичной 21-летней певицей Китти Долан, с которой потом встречался — точно так же, как до этого и с Дотти, и с Джун. — но вскоре ее сменила танцовщица стриптиза Темпест Сторм.
Это был до странности беспокойный период. Армия была не за горами, его карьера, казалось, временно застыла на месте, и даже гастроли — за исключением концерта в «Пан Пасифик» — проходили без настоящего энтузиазма. Разумеется, там, как всегда, возникали беспорядки, как обычно, он своим поведением доводил публику до состояния исступления, которое — еще чуть–чуть — и невозможно бы было контролировать, но… не происходило ничего нового. Все это он уже вытворял раньше, абсолютно все, разве что не участвовал в маскараде. Впервые за долгое время он больше не знал, что произойдет завтра. Возможно, лишь один настоящий сюрприз произошел в Сан–Франциско, когда охранники пришли к нему за кулисы и сообщили, что его хочет видеть какой–то настойчивый раввин. Джордж внимательно рассмотрел каракули на записке и с изумлением понял, что это рабби Фрачтер, старый раввин из храма Бет–эль–Эмет. Но откуда рабби Фрачтер узнал, что Джордж находится здесь или что он мог быть связан с Элвисом, этого он не мог постичь всю свою жизнь. Элвис воскликнул: «О, так мы жили под ним в доме на Алабама–стрит, и он очень хорошо к нам относился, одалживал мне деньги. А иногда по субботам просил включать за него свет». Я сходил за ним и провел в гримерку. Элвис обнял его, пожал руку, а на пресс–конференции представил репортерам. Те в изумлении уставились на раввина, не понимая, что он здесь делает!»
На том же концерте было несколько человек из Тьюпело. и Элвис почему–то вспомнил о них, когда они с Джорджем ехали куда–то на поезде. «Мы проезжали через какой–то маленький городишко, и он сказал: «Черт, это напоминает мне Тьюпело… Джордж, помнишь, мы были в Сан–Франциско, и ко мне пришли эти ребята? Всем им очень хотелось поговорить о Тьюпело, и они знай себе твердили: «Элвис, а помнишь, в Тьюпело…» А я в это время думал: «Да пошел ваш Тьюпело к такой–то матери! Я хочу поскорее о нем забыть». Это не означало, что он отказывался от своего прошлого. Он просто хотел сказать, что был рад уехать оттуда. Это же крошечный городок, где в общем–то практически нечем заняться. Все, что с ним случилось, случилось в Мемфисе».
Однако это состояние не оставляло его и в Мемфисе. Например, в самый разгар какой–нибудь публичной церемонии его могло охватить чувство душевной тяжести, от которого он периодически пытался избавиться с помощью друзей или странных заявлений, в которых он противоречил самому себе. Например, после пасхальной службы, которую Элвис посетил вместе с Ивонной Лайм, он исповедался у преподобного Хэмилла. «Он сказал: «Отче, я самый несчастный молодой человек из всех, кого вы видели. У меня больше денег, чем я могу потратить. У меня тысячи поклонников и куча друзей, которые называют себя моими друзьями, но я чувствую себя несчастным. Я не делаю многое из того, чему вы меня учили, и, напротив, совершаю множество поступков, которые бы вы не одобрили». В интервью журналу «Фотоплей» он объявил — по мнению автора заметки, будучи в весьма удрученном состоянии, которое запросто могло перерасти в отчаяние: «Я никогда не рассчитывал превратиться в важную персону. Может быть, я и сейчас таковой не являюсь, но кем бы я ни был, кем бы я ни стал, я буду тем, на что будет воля Божья. Некоторые мои знакомые не представляют, как получился Элвис Пресли. Я их за это совершенно не виню. Иногда я и сам этому удивляюсь… Но независимо от того, что я делаю, я не забываю о Боге. Я чувствую, что он следит за каждым моим шагом. В каком–то смысле это хорошо. Я никогда не чувствовал себя спокойно, употребляя крепкие напитки, куря сигареты… Не думаю, что такие вещи для меня подходят… я просто хочу, чтобы некоторые знали — я живу так, как предначертано Богом. Я хочу, чтобы они это поняли».