В ноябре 1719 года Сведенборг отправился из Упсалы в Стокгольм, чтобы осмотреть изобретенные Польхемом машины, которые хранились в Горном ведомстве. Он обнаружил их в Механической лаборатории, основанной Польхемом четырнадцать лет тому назад благодаря государственным субсидиям. Деньги, выделенные для лаборатории, уже давно были потрачены на военные нужды, и изготовленные Польхемом модели находились в плачевном состоянии; большинство из них просто развалились. «Через несколько лет экспонаты лаборатории будут годны только на дрова, если я не попытаюсь помочь им избегнуть этой участи с помощью бумаги и чернил», — писал Сведенборг Бензелиусу из Стокгольма.
Сведенборг полагал, что его разносторонние интересы можно было бы успешно совместить, если бы он получил пост профессора в университете. Но откуда взять средства, если для этого поста нет вакансии? Может быть, спрашивал он Бензелиуса, для этой цели можно урезать жалованье других профессоров? Он предложил Бензелиусу создать факультет математики и науки, который не менее нужен, чем все прочие. Бензелиус мог бы стать секретарем факультета, себе же он отводил должность профессора механики. Сведенборг наивно полагал, что профессора с готовностью согласятся пойти на незначительные жертвы ради блага общественного образования. Бензелиус сурово отчитал молодого мечтателя за необдуманное предложение и взамен предложил Сведенборгу стать директором Механической лаборатории, которую следует перевести в Упсалу, а Польхему занять должность асессора (члена) Торговой палаты. Директор лаборатории, по мысли Бензелиуса, мог быть уравнен в положении с университетским профессором.
Впрочем, из этих планов так ничего и не вышло. Чуть позже Сведенборг уже сам отказался занять освободившееся место профессора университета, поскольку был всецело занят подготовкой к изданию первого номера своего журнала. Польхем, получивший от Эмануэля материалы журнала, остался доволен и выразил желание поскорее встретиться с молодым ученым, «прежде чем немногие оставшиеся дни лишат нас этой возможности». Упоминание Польхемом близкой смерти кажется несколько напыщенным, поскольку дожил он до весьма почтенного девяностолетнего возраста.
Десятого января 1716 года стокгольмские газеты объявили о выходе в свет первого номера «Дедала Гиперборейца», в котором была опубликована статья о музыкальных инструментах, изобретенных Польхемом, и некоторые работы Сведенборга. Сразу после этого, по-видимому, и состоялась долгожданная встреча Эмануэля со знаменитым изобретателем в его доме в местечке Стьернзунд. В следующем номере журнала появились статья Польхема о подъемной машине, две статьи о технике чеканки монет и заметка о недавнем солнечном затмении. Третий номер был посвящен весам и мерам, воздушным насосам и измерениям воздуха. «В четвертом номере, — писал Эмануэль Бензелиусу, — я намереваюсь поместить некоторые Дедаловы размышления о летающей машине».
Летающую машину Сведенборга обычно считают скорее прообразом управляемого планера, нежели предтечей современных аэропланов. У нее не было двигателя, который позволил бы ей самостоятельно отрываться от земли или лететь по воздуху. Машину Сведенборга нужно было запускать с крыши дома, используя силу попутного ветра. Она была снабжена движущимися крыльями, которыми управлял пилот, но в ней, в сущности отсутствовала система управления. Польхем, кажется, сомневался в целесообразности публикации такой статьи. Построить искусственный летательный аппарат, говорил он, так же трудно, как сконструировать вечный двигатель или добыть философский камень.
Сам Сведенборг не утверждал, что изобрел машину, которая может летать. Он просто допускал возможность существования такой машины и цитировал известного писателя Фонтанеля: «Искусство полетов еще едва родилось. Оно будет усовершенствовано, и когда-нибудь люди полетят на Луну. Неужели мы должны утверждать, что открыли все на свете и довели свое знание до совершенства? Будем же милосердны, согласимся с тем, что и будущим поколениям тоже предстоит открыть что-нибудь!»
Польхем полагал, что ученые должны лучше знать практические стороны предметов, которым они обучают, и что «природа устроена совсем не так, как учил Декарт и его последователи». Вместо того чтобы предаваться созерцанию, он предлагал проводить ежедневные эксперименты в области механики и пытаться осмыслить их результаты. «Я никогда не одобряю того, что не может быть использовано во всех случаях и при любых обстоятельствах, — говорил он. — И если одно противоречит другому, я считаю, что ложно само наше суждение о вещах».