Особенно возмущали декана утверждения Сведенборга в том, что Писание нельзя понять без учения о соответствиях; что Бог един в сущности и лицах; что доктрина спасения только верой неприемлема; что хлеб и вино в причастии следует понимать в духовном смысле и многие другие пункты. Он нашел, что учение Сведенборга «прямо противоположно Слову Божию и догматическим сочинениям лютеранской церкви и полно непозволительных ошибок, которые подрывают самые основания христианской религии. Поэтому они не просто уводят от истины, но в высшей степени еретичны, по большей части воплощая социнианскую ересь и во всех смыслах вызывают возражения». Засим он посоветовал духовенству с крайней осторожностью относиться к теологическим трудам, опубликованным асессором Сведенборгом, и предложил Коллиниусу сообщить имена тех, кто благосклонно отнесся к новому учению, чтобы «невинные могли избегнуть подозрений, а те, кто благоприятствует распространению ложных мнений, понесли наказание в соответствии с законом и королевскими указами». Он предложил епископу подать запрос в Риксдаг, дабы воспрепятствовать распространению учения Сведенборга.
Бейер резко возражал против того, чтобы Консистория сделала заключение о богословской системе Сведенборга без официального ее рассмотрения и предлагал передать дело на рассмотрение самому королю, который должен всемилостивейше решить, какие меры надлежит предпринять в дальнейшем. Доктор Розен тоже возражал против каких бы то ни было поспешных действий без тщательного изучения трудов Сведенборга.
Выступление Экебома стало известно Сведенборгу еще в Амстердаме. Тот немедленно написал гневное письмо Бейеру, приложив к нему ответы на все пункты обвинения, выдвинутого Экебомом, которое он назвал ложным и принадлежащим человеку, «лишенному узды на языке и глаз во лбу». Он требовал опубликовать это письмо и даже угрожал судебным преследованием в случае, если Экебом не снимет своих обвинений. Его доктрина, утверждал он, не может быть названа еретической, поскольку он признает Святую Троицу, священство Писания, жизнь христианскую и т. д. Он упрекает декана в том, что тот назвал его учение «извращенным и еретическим», в то же время открыто признавая, что не дал себе труда ознакомиться с ним. Утверждение Экебома о том, что учение Сведенборга являет собой разновидность социниан-ской ереси, Сведенборг называет «наглым богохульством и ложью», ибо социнианство означает отрицание божественности Господа Нашего Иисуса Христа. «Я рассматриваю слово «социнианство» как прямое оскорбление и дьявольское лукавство», — писал Сведенборг (письмо из Амстердама от 15 апреля 1769 года).
В Готенбургской консистории воцарилась атмосфера «теологических страхов». Преподаватели Консистории разделились на две партии: одна начала борьбу за чистоту веры, другая выражала беспокойство по поводу усилившихся преследований. Поскольку Бейера нельзя было привлечь к ответу за «Домашние проповеди», — они были изданы с официального разрешения Консистории, — а пастор Коллиниус отказался назвать имена людей, находившихся у него под подозрением, неугомонный общественный обвинитель, асессор Аурелль, поддерживаемый Экебомом, в конце концов представил некоторые записные книжки студентов Бейера в качестве свидетельств еретического характера его лекций. Студентов вызвали на заседание Консистории и заставили давать показания против учителей. Аурелль опубликовал за свой счет отчет об этом заседании Консистории под заголовком: «Заседание Консистории по поводу сведенборгианства и так называемых Домашних Проповедей».
Если Ламберг и Экебом были вдохновителями этой пьесы, то главным злодеем был адвокат Андерс Аурелль — человек «очень любезный с теми, кто соглашался с ним, но не терпящий малейшего несогласия». Те, кто знал его, отзываются о нем как о человеке скорее склочном и беспринципном, нежели преданном Церкви. Одной из причин его яростных нападок на новое учение была, по-видимому, личная неприязнь к Бейеру. Он умел сталкивать людей, а сторонников вербовал самым простым способом — лестью.
Доктору Бейеру в то время шел шестой десяток, и он уже свыше двадцати лет преподавал в Консистории священные языки и теологию. Дискуссия была для него нелегким испытанием, отягощенным другими несчастьями. Полный отваги и мужества, когда дело касалось защиты истины, как он понимал ее, Бейер с молодости отличался слабым здоровьем. Осенью же 1769 года у него умерла жена, оставив его с пятью маленькими детьми. Ее смерть сопровождалась неприятными событиями: ей внушили отречься от нового учения, которое она вместе с мужем признала истинным. Бейер написал об этом Сведенборгу, который в своем ответе объяснил, что ее расстроенное состояние было вызвано присутствием у смертного одра двух священников, один из которых был сам декан Экебом: «То, о чем вы рассказываете касательно смертного часа вашей жены, было вызвано в особенности воздействием двух священников, которые мысленно связали ее с теми духами, от имени которых она впоследствии говорила. С умирающими иногда случается, что в момент смерти они как бы одержимы духом. А духи, которые говорили ее устами, принадлежали к приспешникам дракона, низвергнутого с небес и проникшегося ненавистью к Спасителю и, следовательно, к Богу и всему, что относится к Новой Церкви…»