Вопрос касался не только новых взглядов — речь шла о том, будет ли вообще позволено свободно рассуждать о вопросах веры или же принятые однажды мнения должны навеки безраздельно царствовать в умах людей. Этот вопрос был поднят Сведенборгом очень рано: еще в 1734 году в работе «О Бесконечном» он сделал смелый шаг в утверждении свободы религиозных суждений. Здесь он тоже был впереди своего времени, опередив на много лет французских философов.
4 декабря епископ Ламберг написал из Стокгольма в Го-тенбургскую консисторию, что представил дело Сведенборга в Церковный комитет и оно в скором времени будет обсуждаться в парламентской Палате духовенства. «В будущем будет неповадно всем занимающим должность государственного преподавателя защищать это учение или распространять его», — заявил он. Публикация дерзкого письма Сведенборга, добавлял он, вызвала неописуемый скандал, и будут приняты самые строгие меры «против нашей распущенной печати». А в частном письме к Ауреллю епископ утверждал, что учение Сведенборга «во многом смыкается с магометанством». (Обвинять кого-либо в магометанстве в те дни было все равно, что объявить кого-то коммунистом в 1952 году!) Влияние ислама в учении Сведенборга его тогдашние критики усматривали главным образом в описании небесной жизни как рая супружеских наслаждений.
Неутомимый обвинитель Аурелль истинно в духе Торкве-мады убеждал Филениуса перевернуть каждый камень учения: «Я поручаю вам принять самые решительные меры для того, чтобы подавить и в конце концов полностью искоренить новшества Сведенборга и откровенные ереси, которые окружают нас со всех сторон… чтобы дикий зверь, который опустошает нашу страну, был сметен нашей могучей рукой». По-видимо-му, под диким зверем здесь подразумевается Сведенборг!
В Готенбурге Экебом запугивал и осыпал бранью заблуждающихся лекторов. Он даже требовал, чтобы у них отобрали стулья, чтобы они не могли сесть, пока дело разбирается начальством. В ответ Розен напомнил ему, что испанская инквизиция запрещена в Швеции. Бейер же был встревожен шумом вокруг напечатанного письма и всерьез опасался за судьбу Сведенборга. Но последний, по-видимому, ничуть за себя не боялся, и у нас даже есть основания полагать, что, подобно древним викингам, он приветствовал бурю. «Весь этот шум не причиняет вреда, — писал он, — ибо действие его подобно брожению вина, посредством которого оно очищается от нечистых веществ… Два уважаемых друга в Лондоне пригласили меня в Англию, и я раздумываю над тем, не поехать ли мне туда следующей весной». И еще: «Мне было сказано ангелом, посланным от Господа, что я могу спокойно почивать в ночи, под которой разумеется царящая нынче ночь в отношении дел церкви»(письмо из Стокгольма от 28 декабря 1769 года).
Имя Сведенборга в это время было у всех на устах и часто становилось объектом шуток. Газеты печатали статьи о нем. Стихотворцы отпускали рифмованные шутки по поводу разгоревшихся споров. Неведомый автор одного политического памфлета развлекал стокгольмскую публику рассказом о том, как он не мог ничего уразуметь в писаниях Сведенборга до тех пор, пока не перетасовал страницы его сочинений, как колоду карт, и не прочел их как попало. Популярный юморист тех лет начал свою новую книгу словами: «Во времена, когда сведен-боргианские духи являли себя в напечатанных протоколах Го-тенбурга; во времена, когда грязь на улицах Стокгольма особенно жирна, а женщины судачат всего громче на своих кухнях; одним словом, в сезон Золотой колбасы 1769 года…» и т. д.
В 1770 году появилось даже анонимное издание анекдотов о Сведенборге. Похожие сборники позже были опубликованы также в Дании и Германии. Свидетельством того, насколько была накалена эмоциональная атмосфера вокруг Сведенборга, служит письмо фон Хопкена одному его другу-профессору: «Я один из тех, кто особенно защищал Сведенборга от преследований». Однако фон Хопкен опасался, что престарелый автор в своем опубликованном письму «опрометчиво разжег огонь, который теперь Бог знает когда угаснет».
«Сведенборг здесь, и он поджигает шведский Сион», — так отозвался о происходящем Гьёрвелль в письме к доктору Ли-дену (декабрь 1769 года), а Лиден отвечал: «В Готенбурге они просто сошли с ума. Три доктора богословия потеряли рассудок и правильное учение и объявили себя сведенборгианца-ми…» Сам Лиден не советовал громогласно говорить об этом, ибо преследования неминуемо создадут Сведенборгу сторонников. «Что касается меня, то я буду смеяться над ними, но не писать против них».