Далее в «Истинной Христианской религии» рассматриваются Священное Писание, Десять Заповедей и учение, которое ведет к спасению. Под верой Апостолы понимали веру в Господа Иисуса Христа. Такую веру имел в виду апостол Павел, когда написал свою часто цитируемую и еще чаще превратно истолковываемую фразу: «Следовательно, мы заключаем, что человек спасается верой помимо Закона». Никакая вера недействительна, пока не соединена с милосердием, ибо она состоит не только в том, чтобы поступать хорошо, но и в том, чтобы желать добра ближнему. Обычно полагают, что милосердие заключается в жертвовании бедным, помощи нуждающимся и проч. Однако милосердие подлинно лишь в той мере, в какой человек побеждает любовь к себе и миру, ибо никто не может творить добро, покуда не очистился от своих грехов.
Официальное церковное учение утверждало, что в духовных делах человек подобен камню или соляному столпу. Совершенно противоположным этому взгляду было учение Сведенборга о том, что возрождение человека зависит от его свободного выбора. Отнять у человека духовную свободу, заявлял Сведенборг, — все равно что снять с машины колеса, крылья с мельницы или паруса с корабля, ибо жизнь человеческого духа состоит в свободном выборе духовных вещей. Никто не может достичь преображения, не пребывая в свободе и разумности.
Учение о предопределении вошло в Церковь как следствие ложного представления о том, что человек спасается благодатью или доброй волей. «Можно ли вообразить что-либо более жестокое по отношению к Богу, чем то, что некоторые из рода человеческого прокляты по предопределению? И не будет ли жестокой вера, которая утверждает, что Господь, который есть сама любовь, хочет, чтобы множество людей рождались для того, чтобы попасть в ад?..»
В последующих главах рассматриваются покаяние, преображение и возрождение. Поскольку человек рождается с предрасположенностью ко всяческому злу и поскольку никто не может быть спасен без покаяния в своих грехах, каждый должен судить себя, признавать свои грехи, молить Господа и начинать новую жизнь.
Два таинства, Крещение и Святое Причастие, являются самыми святыми предметами поклонения, поскольку они соответствуют возрождению и спасению. Крещение, однако, не дает спасения, а остается лишь знаком того, что человек может смыть с себя грехи и тем самым спастись. Святое Причастие также является знаком того, что человек, подходящий к нему, соединяется с Господом и входит в сонм тех, кто составляет Его Тело, то есть тех, кто верует в Него и претворяет Его волю.
Сведенборг рассказывает, что ему было видение прекрасного храма, стены которого были «как сплошные хрустальные окна». Внутри храма лежало раскрытое Писание, сияние которого озаряло пюпитр. В центре храма стоял золотой херувим, державший в руке меч. Храм означал Новую Церковь; раскрытая книга означала откровение внутреннего смысла Писания; херувим означал смысл букв, посредством которых можно выразить суть разных учений. Надпись на воротах храма гласила: «Nunc licet», что означает, что теперь дозволено войти с помощью разума в тайны веры».
А по поводу Второго Пришествия Господа он говорит: «Поскольку Господь не может явиться Сам… и тем не менее предсказал, что придет и создаст Новую Церковь, каковая есть Новый Иерусалим, отсюда следует, что Он сделает это посредством человека, который способен не только воспринять это учение разумом, но и издать его в печатном виде. То, что Господь явил Себя мне, Его слуге, и поручил мне это задание, открыл мое духовное зрение и тем самым ввел меня в духовный мир и даровал способность видеть небеса и ад и разговаривать с ангелами и духами, я утверждаю воистине…»
Сведенборг приехал в Лондон в начале сентября 1771 года и тут же направился в дом Ширсмита на Грейт Батстрит. Комнаты, в которых он жил раньше, оказались занятыми другой семьей, но люди, проживавшие в них — совершенно не зная Сведенборга, — тотчас выразили готовность освободить их для почтенного гостя.
Ширсмиты относились к Сведенборгу не просто как к постояльцу, но как к другу и подлинному благодетелю дома, святому человеку, отмеченному милостью Божьей. Барон, как его всегда называли в Англии, ценил доброту этих милых людей, ибо сам был человеком радушным и непритязательным. Он не требовал никакого внимания. А время ничего не значило для него. Если ему хотелось писать, он мог писать ночь напролет, а потом спать целые сутки. Никто не должен был когда бы то ни было беспокоить его. Такова была его единственная просьба, и Ширсмиты старались исполнить ее.