До сих пор интерес Сведенборга ограничивался естественными науками, но ум ученого уже привлекали и загадки человеческого тела. Особенно его впечатляла идея о том, что законы физики и механики можно приложить к телу как к машине. Эту идею он выразил в написанном в то время небольшом трактате, который вышел в Лондоне на английском языке под заголовком «О колебании, или Анатомия нашей тончайшей природы».
Переход Сведенборга от физики к анатомии не выглядит столь уж резким, если учесть, что в шестом номере «Дедала Гиперборейца» он опубликовал короткую статью о колебаниях в человеческом теле. В ней высказывается несколько важных положений, касающихся природы колебаний. Первое положение гласит, что всякое твердое тело подвержено колебаниям, хотя бы и в самой малой степени. Согласно второму положению, лучшая среда для передачи колебаний — натянутая мембрана, вроде струны музыкального инструмента. Сведенборг прилагает эти правила физики к строению человеческого тела, чтобы показать, что его жизненная сила есть не что иное, как те же колебания. Речь — это колебания, слух — это улавливание речевых колебаний через ушные мембраны, и это относится ко всем органам восприятия. Сухожилия и нервы в теле тоже суть сложные сплетения мембран, и таким образом само тело рассматривается как инструмент. Источником же телесных колебаний, по Сведенборгу, являются внутренние потоки. Сведенборг сделал доклад по новым для него темам в Упсальском литературном обществе, и ученые проявили большой интерес к его идеям, хотя далеко не во всем соглашались с ним. По словам Сведенборга, ему хотелось услышать отклики ученых Упсалы, чтобы определить для себя, правильной ли дорогой он идет в своих исследованиях. Его аргумент был предельно прост: нужно обратить внимание на геометрию вместо того, чтобы увязать в схоластических рассуждениях и толковать о каких-то «духах жизни». В сущности, он добивался внимания к себе во имя великих принципов разума, которые он впоследствии детально разработает в своих трудах по анатомии. Одновременно Сведенборг занялся переводом своих работ на латынь с целью опубликования их в Голландии или Англии. Планы его теперь окончательно определились. «Если судьбе будет угодно предоставить мне необходимые средства, моим намерением будет искать свое счастье в ремесле, которое заключается во всем, что имеет отношение к рудному делу…» Он сетует на бедность, мешающую уделять больше времени любимым изысканиям, и сравнивает себя с бродячим музыкантом, который «спел уже достаточно, чтобы посмотреть, не положит ли кто-нибудь хлеба в его протянутую руку». Он подумывает о новой поездке на материк и не исключает возможности, что ученый мир забудет его и он проведет остаток жизни в безвестности в сонном Брунсбо. Он жалуется, что правители Швеции неспособны понять истинную пользу наук и считают исследования, подобные тем, которыми он занят, напрасной тратой времени. И все же Сведенборга не оставляет надежда на перемены к лучшему.
В марте 1719 года Сведенборг получил известие о смерти мачехи и немедленно отправился в родительский дом в Брунсбо. Сара Бергия завещала значительную долю недвижимости всем шести детям Еспера Сведберга, но лучшую часть и право владения рудником в Старбо она оставила своему любимому пасынку Эмануэлю. Доля наследства Эмануэля составляла примерно четыре с половиной тысячи талеров — сумма, весьма приличная по тем временам. Отныне Сведенборг стал состоятельным человеком и мог посвятить все свое время ученым занятиям. В Брунсбо Сведенборг находит в доме своего друга Йохана Гессе-лиуса хорошее собрание книг по химии и с головой погружается в изучение этой науки. «Я хочу досконально исследовать все, что относится к огню и металлам… Я провожу химические опыты по Бойлю и изучаю природу в ее мельчайших частях, сопоставляя их с геометрией и механикой», — писал он в письме Эрику Бензелиусу в мае 1720 года. Разумеется, химия была тесно связана с избранной им профессией — рудным делом. Но Сведенборга в особенности увлекала идея применить законы известных ему наук — геометрии и механики — в других областях знания. Казалось, он открыл всеобщий принцип Вселенной, ключ к пещере Аладдина, и теперь ему хотелось узнать, откроет ли этот ключ двери, ведущие к истине. Ему чудилось, будто таким путем он мог прийти к разгадке структуры материи. Он собирался объяснить химию с помощью математики.