В другом своем докладе, «О драгоценных и черных металлах», который был послан в Комитет по рудникам 20 февраля, Сведенборг осуждал предпочтение, повсеместно отдаваемое драгоценным металлам, поскольку рудник, производящий много железа, мог пострадать от того, что рядом с ним находили незначительную жилу серебра. Железоделательное производство, хотя и не очень ценится в мире, способно приносить большие выгоды стране, считал Сведенборг.
Еще одним источником беспокойства было то обстоятельство, что медные рудники не получали достаточно угля для плавильных печей, поскольку не могли платить за уголь столько, сколько платили более богатые железные рудники. Правительство предписало оказывать предпочтение в снабжении углем рудникам, производящим медь, — «металл более благородный и более ценный». Сведенборг решительно возражал против такой меры. В пространном докладе пункт за пунктом он доказал первостепенную важность железа для благосостояния страны и, следовательно, то, как важно защищать этот «черный металл» от металлов, «имеющих более приятные названия». Доклад был прочитан в Дворянском собрании и позже дошел до правительства.
В другом своем докладе Сведенборг предлагал программу строительства цехов для обогащения железа. Это предложение тоже обсуждалось в различных правительственных учреждениях, и Сведенборг был назначен членом Комитета по торговле, таможне и рудникам, где выполнял обязанности секретаря.
Как ни был озабочен Сведенборг развитием отечественного производства, он всегда отстаивал принцип свободы хозяйственной деятельности. Когда в правительство поступило предложение запретить иностранным купеческим кораблям заходить в шведские порты, он решительно возражал против подобной изоляционистской политики. Полвека спустя Хидениус, касаясь доклада Сведенборга о внешней торговле, писал: «Уважаемый член Риксдага представил предмет с большой ясностью, силой и страстью… Он показывает, что недопущение в страну иностранных купеческих судов означало бы серьезное нарушение гражданских прав, чего не было даже во времена самовластья и менее всего имеет право на существование в свободной стране, ибо промышленность, предпринимательство и самое государство были бы уничтожены такой политикой, и собственностью части подданных пришлось бы пожертвовать ради собственности других».
Горное ведомство
Многочисленные петиции Сведенборга в Горное ведомство о действительности его назначения на службу покойным королем в конце концов были удовлетворены: в марте 1723 года он получил приглашение участвовать в заседаниях коллегии. Парламент к тому времени уже работал в полную силу, и Сведенборг мог вынести на его обсуждение вопрос об отказе признать его служащим ведомства. Когда члены Горного ведомства поняли это, они признали его экстраординарным асессором. Сведенборг по-прежнему не получал жалованья, но ему было обещано, что он займет очередную вакансию штатного служащего. Сведенборг все еще ждал места, когда через год получил письмо от Эрика Бензелиуса, в котором старый друг сообщал, что в университете Упсалы открылась вакансия на должность профессора математики. Нигде таланты Сведенборга не знали так хорошо, как в Упсале. В известном смысле он был основателем местного Литературного общества, поскольку его переписка с членами общества не прерывалась со времен поездки в Англию. Он преподнес обществу свои неизданные сочинения, а его опубликованные труды регулярно рецензировались в журнале общества. Как раз в то время он посылал им гранки трактата «О меди». Кроме того, должность профессора давала солидное жалованье, а Бензелиус и Анна были бы рады общению с Эмануэлем. Тем не менее Сведенборг отклонил это предложение. «В Упсале много прекрасных людей, способных занять кафедру математики», — написал он в письме Бензелиусу и пояснил: «Отказаться от того, что позволит мне сослужить добрую службу, было бы непростительно».