Причина того, что знание будущего состояния сокрыто от души, а знания, которыми люди владели в далекой древности, передаются теперь фрагментарно и смутно, заключается в том, что на душу должна снизойти мудрость, но наитие мудрости не может принять ум, объятый пламенем себялюбия, плотских удовольствий и жажды власти. Нужно сначала потушить этот огонь, прежде чем человек станет доступен нисходящей свыше интуиции, в противном случае восприятие горнего света будет затруднено — закон, который, как мы увидим, проявил себя в жизни самого Сведенборга. В этом пункте он отмежевался от мистиков своего времени; сильное влияние, особенно в Германии, на последователей мистицизма оказывал тогда Якоб Бёме. Над всем религиозным миром висела тяжкая атмосфера, закрадывавшаяся в умы, как промозглый туман. Пророческие сны, видения и откровения были повседневной реальностью; суды ежедневно разбирали связанные с ними дела, вынося порой жестокий приговор невинным и добрым христианам. Сведенборг наблюдал крайние формы такого фанатического благочестия в Копенгагене, по поводу чего записал в своем дневнике: «Весь город заражен пиетизмом или квакерством. Они настолько обезумели, что думают, будто Богу угодно, чтобы они творили расправу нам самими собой или другими, чему есть уже немало свидетельств».
Сведенборг утверждал, что никогда не читал сочинений Бёме и Диппеля, однако принято считать, что он подпал под их влияние. У Сведенборга была та же цель, что и у них, но его подход был совершенно иным. В «Принципах» нет и следа мистицизма, ибо краеугольными камнями его философии были связность и разумность.
В «Иероглифическом ключе» он говорит о многих видах соответствий, но не притязает на создание полноценной системы. Сведенборг упоминает об образах и типах, подобиях и аллегориях, легендах и предсказаниях, и окончательный вывод его таков: «Мы с полным правом можем верить, что мир целиком наполнен типами, но мы знаем лишь очень немногие из них». Но последняя фраза в книге звучит очень многозначительно: «Следовательно, толковать Священное Писание дозволительно, ибо дух говорит природно, равно как и духовно».
По-видимому, Сведенборг предполагал, что следующим его шагом будет изучение этого предмета. В примечании в «Животном царстве» он описывает роль почек в очищении крови от шлаков, соответствующее тому очищению духа, через которое должен пройти каждый в процессе возрождения. Он смело объявляет:
«В нашем учении о представлениях и соответствиях мы будем рассматривать как символические, так и типические представления и удивительные вещи, которые совершаются, я сказал бы, не только в живом теле, но повсюду в природе;
они столь полно соответствуют высшим и духовным вещам, что можно поклясться, что физический мир есть чистый символ духовного мира…»
Равно опасными для него стали теперь обманчивые пучины мистицизма, которые влекли к себе малообразованных, и бурные волны отрицания, в которых барахтались ученые, поддавшиеся материализму и самовластному разумению. Сведенборг избрал для себя путь верного следования новым философским воззрениям и упорно шел своим курсом, сверяясь с компасом Веры.
Это было нелегкое плавание. Судно швыряло из стороны в сторону. Внутренние конфликты одолевали его. Берег исчез из виду. Стихия бушевала. Порой казалось, что корабль вот-вот пойдет ко дну. Для него начался период кризиса, о котором он так ярко написал в дневниках за 1743 и 1744 годы.