Но суетные мысли не отпускали его. Однажды собака, которая вроде бы была на привязи, набросилась на него и покусала ему ногу. Это происшествие Сведенборг объяснил тем, что за день до того, когда слушал лекцию в Лондонском врачебном совете, он оказался «настолько легкомыслен», что вообразил, что в лекции непременно должны были упомянуть о нем как о «хорошем знатоке анатомии».
Многое в своей жизни Сведенборг воспринимал теперь как знак Божественного водительства. Ему было наказано «не брать ничего чужого и ничего не предпринимать не во имя Христа». С необычайной проникновенностью он описывает, как ему было показано свыше, что он должен наконец совсем оставить научные изыскания и обратить свой взор на более возвышенные предметы.
«Когда я шел с другом по длинному коридору, к нам приблизилась прекрасная девушка, которая со стоном упала к нему в объятья. Я спросил ее, знакома ли она с ним. Она не ответила. Я взял ее за плечи и повел прочь от него. Это означало, что я должен начать новую работу» (запись от 26–27 октября).
Однажды утром, едва пробудившись, он вновь, увидел свечение, подобное тому, какое созерцал шесть или семь лет тому назад, начиная работу над «Экономией животного царства». На сей раз свечение было тоньше. Он бросился ничком на пол. Видение исчезло. На какое-то время Сведенборг погрузился в беспамятство. Как и в прошлый раз, это означало для него, что сознание очищено от всего, что могло стать преградой для понимания.
Так практически заканчивается этот поразительный «Дневник сновидений». После этой следует лишь еще одна запись, датированная маем 1745 года.
Поклонение и любовь к Богу
По-видимому, Сведенборг начал работать над книгой «Поклонение и любовь к Богу» 7 октября 1744 года, бросив писать книгу «О чувствах», которая частично уже была напечатана. Черновик новой книги был закончен в необычайно короткий срок.
Весна его жизни была уже позади, Сведенборг жил в Лондоне один, грустный и неприкаянный, снедаемый, должно быть, ощущением внутренней опустошенности, с тех пор как работа, последняя в ряду философских сочинений и в известном смысле являющая венец его трудов, была закончена. Что же венчала собой эта работа? В ней он призывал людей предаться созерцанию Бога и стремился показать, посредством рассуждений и доказательств, то, что постиг сам благодаря упорным занятиям: все начинается и преходит через Божественное, к нему же и возвращаясь. Сведенборга угнетали очевидные признаки того, что ученое сообщество не имело желания признать его труды и что он был совсем одинок. Читая рецензии на «Животное царство», он мог воочию убедиться, как далека читающая публика оттого, чтобы понять его. К тому же он жил вдали от своей страны и своего народа. Когда Сведенборг по своему обыкновению прогуливался в английском парке — одно из немногих развлечений, которое он себе позволял, с тех пор как ступил на английскую землю, — он чувствовал это особенно остро. Но его печаль преобразилась в спокойное созерцание: «Прогуливаясь однажды в красивой роще с целью рассеять тревожные мысли и лицезреть деревья, источавшие ароматы лета, я перестал испытывать грусть, задумавшись о превратностях бытия. Я подумал, не проходит ли и моя жизнь через подобные перемены, а именно: не то же ли самое случается с нашей жизнью, что и с деревьями; ибо Очевидно, что и они всякий раз начинают свою жизнь с весеннего цветения, проходят через лето и быстро клонятся к старости, образу осени. Сие происходит не только с жизнью отдельных людей, но и с целыми зонами мирового бытия…»
Если возможно рассказать в одном сочинении о целой жизни, посвященной духовному росту, собрать вместе мечты детства, наставления родителей, плоды обучения в юности, поэзию возмужания; если возможно свести воедино взгляды зрелого человека на общественное устройство, его представления о космосе, его опыт изучения анатомии и соединить все это с опытом внутренних прозрений и потом изложить под одной обложкой, — вот тогда и получится книга, подобная «Поклонению и любви к Богу». Ибо в. ней Сведенборг подводит итог жизненным трудам и возлагает их к подножию Высшего Судии. Как восточный сатрап, он раскладывает всю поклажу своего каравана перед троном монарха.
«Я увидел, что вся моя жизнь была лишь приуготовлени-ем», — писал он, комментируя один из своих снов. Теперь подготовка почти закончена, и об этом Сведенборг написал в своем труде со всей почтительностью разума и любовью сердца; отныне все его чувства были посвящены любви к Богу. Блестящий прозаический эпос, рожденный этим сплавом, представляет собой полунаучный-полупоэтический пересказ истории Творения. Эта книга — в каком-то смысле продолжение «Животного царства», ибо в «Проспекте» к ней Сведенборг указывал, что последняя ее часть будет посвящена Граду Божию, рассматриваемому как венец всего Творения. При столь высокой цели не приходится удивляться тому, что книгу украсили все умственные достижения ее автора.