«Духам и ангелам было дозволено видеть вещи этого мира моими глазами так же ясно, как вижу их я, и слышать тех, кто разговаривал со мной… Порой случалось, к их великому удивлению, что некоторые через меня видели друзей, которых они знали при жизни в теле. Некоторые видели своих супругов и детей и хотели сказать им, что они рядом и рассказать о своем состоянии в другой жизни. Но мне было запрещено делать это, ибо я знал… что те люди не верят в существование духов или воскрешение мертвых, даже если и признают это на словах. Когда во мне впервые открылось внутреннее знание и духи и ангелы посредством моих глаз смогли видеть происходящее в этом мире, они были так изумлены, что называли это чудом из чудес; и их переполняла радость того, что таким образом установилось сношение между небом и землей… Все это показывает, что человек был сотворен так, что, живя на земле среди людей, он мог бы в то же время жить на небесах среди ангелов и наоборот. Но из-за того, что человек оказался привязанным к своей телесности, небеса закрылись для него…»
Когда человек умирает, «внутренности тела холодеют, и жизненные субстанции отделяются от человека где бы он ни был, так что в нем не остается ничего живого…» Поскольку дух человека состоит из органических субстанций, человек, перешедший в мир иной, полагает, что живет все в том же теле, наделенном такими же чувствами и мыслями, как в прежней жизни.
Вновь прибывшего духа вначале встречают добрые духи и ангелы, но, будучи свободен соединяться с себе подобными, он мало-помалу начинает жить той же жизнью, какой жил на земле. Существуют три уровня небес, и на каждом из них имеются бесчисленные сообщества, управляемые гармонией взаимной любви. Господь является там в виде солнца, источника всех неизъяснимых наслаждений ангельской жизни. Есть также и три уровня ада, обитатели которых группируются в соответствии с пороками и фантазиями, которым желают предаваться, — ненавистью, местью, жестокостью, обманом, разбоем, жадностью и т. п.
Между небесами и адом находится «мир духов», в котором обитают души недавно умерших людей. В то время, говорит Сведенборг в 1750 году, он был полон злых духов из христианского мира, которые «не думают почти ни о чем другом, кроме как о том, чтобы стать самыми великими и обладать всем миром». По мнению Сведенборга, это было знаком, что Страшный Суд уже близок.
Летом 1749 года первый том «Небесных тайн» был отпечатан и пущен в продажу лондонским печатником Джоном Льюисом. Как всегда, когда Сведенборг приступал к новому для себя предмету, книга была издана анонимно. Но на этот раз автор нового труда был определен далеко не сразу: Сведенборг научился-таки хранить инкогнито. Том в 640 страниц продавался за непомерно низкую цену — шесть шиллингов.
Книга расходилась хуже, чем Сведенборг предполагал, хоть он и не питал иллюзий насчет ее возможной популярности. В своем дневнике Сведенборг записывает: «Я получил письмо с извещением, что в течение двух месяцев продано не более четырех экземпляров, и сообщил об этом ангелам. Они удивились, но сказали, что все сие должно быть предоставлено Промыслу Божию, ибо Господу было угодно, чтобы мою работу первыми прочитали те, кто пребывает в вере, и это можно понять из явления миру Господа, который привел людей принять Его Слово и Его Самого, никого не принуждая, как случилось с апостолами…»
В другом месте он пишет о том, как будет воспринято его учение: «Существуют пять способов восприятия моих писаний. Первый — полностью отвергнуть их; так будет с врагами веры. Второй — принять их из любви к чему-то новому и занятному. Третий — принять умом, ничего не изменяя в своей жизни. Четвертый — принять их для того, чтобы сделать свою жизнь лучше. Пятый — принять их с радостью и найти в них подтверждения для себя».
Хотя небесная мудрость не произвела большого оживления в тогдашнем Лондоне Голдсмита и Гейнсборо, там нашелся человек, принявший новое послание с радостью. Его звали Стивен Пенни, и жил он в Дартмуте. В письме к издателю от 15 октября 1749 года он выразил «необычайную степень удовольствия» от чтения «Небесных тайн» и просил выслать продолжение. «Я давно страстно желал, чтобы Ветхий Завет был разъяснен так же блестяще, поучительно и полезно для христиан, как и Новый… Но просвещенный автор должен ожидать целого войска людей, готовых судить его, обративших против него свои перья. Счастье, что их могущество имеет свои строго очерченные границы».