Правда, так я думала ровно до тех пор, пока мое исполнительное Лихо не поинтересовалось, куда следует поставить кофры с неразобранной корреспонденцией и как быть с подносами: столиков в грузовом вагоне, разумеется, не было, а ветерок так фривольно играл с полотнищами, что попытка сжечь письмо могла обернуться катастрофой.
Искушение послать все к ракшасам в пасть и выспаться было слишком велико. Я с предвкушением покосилась на гнездо из подушек и простыней, которое организовали для меня в самом темном и уединенном углу вагона. Паровоз ещё только набирал скорость, колеса ритмично отсчитывали стыки рельсов, и пол под ногами мерно покачивался – я обожала спать в движущемся транспорте, но, конечно же, именно в этот момент мощный запах машинного масла разбавил настойчивый аромат лаванды. Над одним из подносов клубилось сиреневое облачко.
– Давай его сюда, – со вздохом велела я, едва разглядев восковую печать на письме. – Придави кофрами концы вот этого полотнища, чтобы не вздымались от ветра, и поставь подносы посередине между спальным местом и полотном.
Лихо с готовностью кивнул и подхватил сразу оба кофра. Кажется, ему было тяжеловато, но мысли о том, чтобы перетаскивать их по одному, он не допускал.
Я задумчиво покосилась на его напряжённую спину, покачала головой, но ничего не сказала – только демонстративно растянулась на подушках, прежде чем сломать печать на конверте.
Писала Ула.
«Дорогая Ликса,
все, что я получила от тарра Эрна Рэдри, – это благодарности за рекомендацию. Судя по количеству клякс в твоём предыдущем письме, это было единственное, что тарр написал за все время пребывания в особняке Гроумвелл. Догадываюсь почему: юноше не помешает запомнить, чем отличается понятие «едим на паровозе» от «едем на паровозе».
(Впрочем, уверена, что вы успешно совмещаете).
Приношу свои извинения за недостаток подготовки. Я должна была проследить за обучением тарра, прежде чем посылать его к тебе. Но за что я могу поручиться, так это за его преданность и верность своему слову. Если тарр Эрн Рэдри пообещал Его Величеству, что будет молчать, то никаких писем не пришлет даже домой. Разумеется, я сообщу тебе, если окажусь не права на его счёт, но сейчас, признаться, меня занимает другое.
Его Величество отправил моего дорогого мужа с конфиденциальным письмом в Даранс, а атиссу Ниобию – в Вагради. В особняке Тхалиумов тоже проводят какие-то приготовления, и ты покидаешь Назаварру. Что происходит?
С любовью,
атисса Примула Оули,
ужасно страдающая от любопытства.
P.S. Следует ли адресовать свои письма и твоим кляксам? Такая настойчивость, как у них, определенно должна быть вознаграждена».
Я фыркнула и потянулась было за бумагой, но потом нахмурилась и бросила письмо на поднос для уничтожения секретной переписки. Полыхнуло, и вагон в считанные секунды наполнился запахом горелого – даже настырное амбре машинного масла наконец-то отступило.
31.08.2023
Муж Улы был первым эмиссаром Его Величества. Известить венценосных родителей королевы о том, что у них будет внучка, следовало со всем уважением. Я понимала, почему в Даранс отправили именно атисса Оули.
Но атисса Ниобия была вторым эмиссаром, а Вагради – небольшим королевством к юго-западу от Назаварры, и с ним у Аурелиса и без брачных союзов имелся столь обширный ряд договоренностей, что торговаться уже не имело смысла. Кроме того, атисс Тхалиум – третий эмиссар, и его тоже куда-то отправили. То есть почетную первую тройку послали с весточками куда угодно, кроме Эневера.
А негласно договориться о браке для будущей наследницы престола отправили меня. Всего-то седьмого эмиссара – у остальных нашлись задачи поважнее.