— Можешь и дальше меня игнорировать, но я никуда отсюда не уйду, — говорю громко, но спокойно.
На ответ особо не рассчитываю, а потому, не получив его, не злюсь и не расстраиваюсь. Покрепче привязав коня к дереву, иду собирать опавшие ветки, чтобы разжечь костёр. Пока собираю хворост, грохочет гром и начинается дождь. Поначалу совсем мелкий, но усиливающийся с каждой минутой. Ещё и ветер сильный поднимается. Приходится на время забыть о ветках и искать укрытие от непогоды. Запасных шмоток у меня с собой нет, а ходить в мокрой одежде или голышом совсем не хочется. Продуваемый хлёстким ветром, бьющим в спину, нахожу укрытие под толстым деревом с густой листвой.
Минут тридцать дождь льёт как из ведра, затем ослабевает, а вскоре и вовсе заканчивается. Отыскать сухие ветки после такого ливня оказывается невыполнимой задачкой, поэтому собираю мокрые ветки в надежде, что до наступления темноты они высохнут, благо в запасе есть ещё несколько часов. Вернувшись обратно на поляну, обнаруживаю, что за время моего отсутствия привязанная к дереву тупая скотина каким-то образом освободилась и сбежала. А ведь сумку с припасами я как назло оставил в седле! Изо всех сил стараюсь не впадать в уныние, хотя и без того паршивое настроение падает ещё ниже. Ну и ладно, как-нибудь без сумки обойдусь! Грибов и ягод здесь полно, а речка совсем близко, так что от голода и жажды точно не умру.
— Сначала дождик, теперь сбежавший конь. Если хочешь прогнать меня из своего леса, придумай что-нибудь пострашнее, — дерзко обращаюсь к зеленоглазой нимфе, будучи абсолютно уверенным, что она меня слышит.
В грибах и ягодах я кое-что смыслю, поэтому собираю и ем не всё подряд, а только то, от чего точно потом не посинею. Собранные высохшие ветки поджигаю с помощью огнива. Его я, к счастью, ношу в кармане, а не в сумке. Утолив голод, устраиваюсь поближе к огню и ложусь спать.
Ночью, когда от костра остаются лишь тлеющие угольки, вдруг просыпаюсь с чувством тревоги. Кажется, будто кто-то за мной наблюдает, и этот кто-то совсем рядом, буквально за моей спиной. Прежде чем проверить, так ли это на самом деле, достаю из-за пояса кинжал. Вспоминаю сказанные сгоряча слова, когда предложил нимфе прогнать меня каким-то более действенным способом, и жалею, что тогда не промолчал. Бахвальство никогда ещё никого до добра не доводило. Медленно повернув голову в сторону, замечаю волка, и чувствую, как спина стремительно покрывается мурашками. Сталкиваться с волками мне приходилось это раньше, но таких я ещё не видел. Крупный, почти как молодой бык. Не серый, а чёрный, словно уголь. Шерсть дыбом, глаза красные, прямо как угольки. Яростно зарычав, оскалившийся хищник бросается на меня. Едва успев откатиться в сторону, хватаю обгоревшую ветку, и начинаю ей размахивать из стороны в сторону, выставив перед собой кинжал.
— Проваливай, псина! Ищи жратву в другом месте! — яростно выкрикиваю.
Блохастая тварь никуда не сваливает, но и бросаться на меня не торопится. Непонятно, чего ждёт и чего опасается. Я для него ненамного опаснее кролика. Порвёт меня на части, даже глазом не моргнув, и эта жалкая палочка его не остановит. Может, попробовать сбежать? Нет, этот вариант ещё хуже. Волчара всё равно меня настигнет, не в два, так в три прыжка. Бежать ни в коем случае нельзя. Это верная смерть. Как и попытка завалить эту тварь. Но так у меня есть хотя бы один шанс из ста, а то и из тысячи. Ничтожно мало, но хоть что-то. Если побегу, то шансов нет вообще. Стараясь не обращать внимания на дрожь в руках и в коленях, швыряю ветку в волка, а затем с диким криком бросаюсь на зверюгу. Вот только волчара от брошенной ветки просто пригибается, после чего бросается на меня. Зверюга с лёгкостью валит меня на землю, подмяв под себя, и уже хочет вцепиться своими острыми, как клинок, зубами мне в шею или даже отгрызть голову, но от ужасной смерти меня спасает кинжал, который я едва успеваю воткнуть волку в подбородок. Едва загоняю лезвие по самую рукоятку, не издавший при этом ни звука злобный зверь вдруг превращается в чёрный дым, и моментально рассеивается.
Только успеваю подняться и отрехнуться, как из чащи выходит она. Та, ради кого я и проделал этот путь. Она не улыбается, как при нашей первой встречи, но смотрит на меня с неприкрытым интересом, если я хоть что-то понимаю в этих гляделках.
— Ты стал смелее и сильнее, — говорит она вместо приветствия.
Хоть это и не был вопрос, зачем-то киваю, чувствуя себя дураком.
— Зачем ты пришёл сюда? — спрашивает нимфа.
— Потому что ты позвала меня, — отвечаю без раздумья.
Красавица улыбается. Похоже, ей понравился такой ответ.
— Ещё один шаг сделан, но тебе предстоит ещё очень многому научиться. Если только ты сам не захочешь уйти. Но сделать этот выбор придётся прямо сейчас.
Да что всё это значит? Я пришёл на твой зов, одолел большого злобного волка, который мог целиком мне голову откусить, а ты предлагаешь мне уйти! Зачем? Какой во всём этом смысл? Ничего не понимаю.
— Что именно я должен выбрать? — пытаюсь внести ясность.
— Ты должен решить, готов ли служить мне верой и правдой, отказавшись от всего, что когда-либо было тебе дорого. Готов ли ты стать моим эмиссаром?
— Готов.
Это слово слетает с моих губ само собой. Сам пока до конца не понимаю, на что только что дал согласие, но интуитивно чувствую, что поступил правильно. Моё место не рядом с Ларой и Роланом — моё место здесь. Рядом с лесной красавицей. Когда нимфа приказывает мне преклонить колено, делаю то, как она говорит. Едва красавица касается моего плеча, вскрикиваю от боли, почувствовав, будто правую руку обожгло огнём.
— Встань, — приказывает нимфа.
Поднявшись, замечаю на своём правом запястье какой-то выжженный узор.
— Что это значит? — спрашиваю растерянно.
— Позже узнаешь. А сейчас следуй за мной.
Арт: Черный волк
10
В себя Лэнс пришёл от того, что кто-то плеснул ему в лицо ледяной водой. Открыв глаза, Слэйтер обнаружил, что находится в какой-то мастерской. Его механическая рука была плотно зажата в тиски, так что главарь «Стальных крыс» даже пошевелить ей не мог. Напротив него стоять Дарриус Кауфман собственной персоной. Больше никого поблизости не было.
— Закидывая сеть, я планировал поймать совсем другую рыбку, не такая крупную. У тебя прямо талант оказываться не в том месте, не в то время, — обратился к пленнику начальник охраны.
Резко подавшись вперёд, Лэнс попытался схватить Дарриуса за горло другой рукой, но не сумел до него дотянуться. Слишком уж далеко тот от него стоял.
— Не можешь достать? А ты попробуй сначала руку отгрызть, чтобы не мешалась. Вдруг тогда получится, — посоветовал Кауфман насмешливым тоном.
Окинувший собеседника яростным взглядом Лэнс юмора не оценил. Ему самому сейчас было не до шуток. Взвешивая риски перед вылазкой, Слэйтер допускал, что что-то может пойти не так, но не ожидал, что окажется в руках начальника службы безопасности Сайнта.
— Если всё дело в подбитых вертушках, то мои ребята не имею к этому никакого отношения. Это дело рук «Аспидов», — заявил Лэнс, глядя Дарриусу в глаза.
— Это только слова. Или кроме них у тебя есть какие-то доказательства? — резонно поинтересовался Дарриус.
Никаких доказательств у Лэнса ожидаемо не оказалось. Лишь слова казнённого предателя.
— Понятно. Я так и подумал, — сказал Дарриус, всё поняв по лицу Слэйтера.
— Ну раз ты такой знающий и понимающий, может тогда башку включишь? Ради чего мне так подставляться, сбивая эти грёбаные вертушки? Какой в этом смысл? — задал Лэнс вполне логичный вопрос.
— Кто же тебя знает? Засиделся ты в своей подземке, совсем страх потерял, а вместе с ним остатки мозга, и решил доказать своим обезьянам, что у тебя самые крепкие яйца, и никто во всём мире тебе не страшен, — парировал Дарриус.
Лэнс сжал в кулак свободную руку.
— Мои ребята ещё живы? — спросил Слэйтер.