Лесли. Как бы Аурелии хотелось опять заставить ее стонать от наслаждения, вдохнуть аромат ее кожи, сплестись с ней в едином порыве под размеренный шепот волн… Сколько ночей и часов любви они могли бы провести в объятиях друг друга!
Она приняла решение: отныне она будет идти до конца и больше никогда не станет отказывать себе в удовольствиях.
Резким движением плеча она оттолкнула от себя мужчину, который слишком уж назойливо прижимался к ней сзади. Этот усатый грек не сошел на берег в Пирее. Пусть только покажется ей на глаза! Она повернулась и пошла прочь. Мужчина долго смотрел ей вслед. Почувствовав его взгляд, Аурелия обернулась и показала ему язык. Вернувшись в каюту, она заперлась на ключ.
Когда пришла горничная, чтобы застелить чистую постель, она указала ей на свою кушетку, а сама осталась лежать там, где спала Лесли. Ее простыни еще пахли лавандой.
3
Лежа на животе на кровати, совершенно обнаженная, Аурелия смиренно ждала, когда же наконец падет вечерняя прохлада. Она слушала, как вдалеке шумит море, как сигналят под окнами машины на улице, как хлопают ставни от порывов горячего ветра. Вентилятор под потолком гонял по комнате горячий пыльный воздух, от которого у девушки щипало глаза. Время от времени с потолка отрывался кусок старой штукатурки и, как осенний лист, падал на пол, неторопливо кружась. Целый час прошел с тех пор, как она попросила, чтобы ей принесли что-нибудь попить.
Все, что она увидела в Александрии, так это почти безлюдный порт, длинная набережная Корниш, вдоль которой выстроились разновеликие дома песочного цвета, и убогий холл гостиницы «Сесиль», куда привез ее таксист, заверив, что это – настоящий дворец. Ничего себе «дворец»! Может быть, он и был дворцом перед Второй мировой. По крайней мере, стены в номерах тут с тех пор точно не перекрашивали. Извилистые следы, оставшиеся после отвалившихся лепных бордюров, ясно свидетельствовали о запустении. Ковры в коридорах за давностью лет выцвели и обветшали, следы многочисленных ног проступали на них потертостями, а кое-где и дырками. Из крана в ванной тоненькой струйкой вытекала вода цвета охры с примесью ржавчины.
Зачем она сюда притащилась? Что она собиралась здесь делать, в этой паршивой гостинице, в этом мертвом городе?
Возможно, ей надо было сойти на берег еще в Ираклионе, где корабль пришвартовался после Пирея. На нее глубокое впечатление произвели поросшие сухим кустарником невысокие горы, буквально залитые солнечным светом. Ей также очень понравился древний Кнос и особенно фрески в храмах, на которых безмолвные жрицы с осиными талиями, в коротеньких кофточках с глубоким вырезом, открывавшим груди, кружились в танце, из-за чего их разноцветные юбки развевались колоколом… И еще этот странный случай – какой-то старик неожиданно появился среди руин, торжественно преподнес ей розу и поцеловал в щечку. Вероятно, это был знак, что на Крите она окажется желанной гостьей. Так почему же она не осталась на Крите? Ах, не надо было сюда приезжать!
Предупреждал же ее Бепп, юный стюард из отеля, когда принес ей еду:
– Non c’è niente per lei in Alessandria.
Он все время повторял, пока наливал ей в бокал шампанское, которое специально для нее позаимствовал в офицерской столовой: «Niente, niente…»
Перед уходом он всегда задерживался ненадолго у двери номера, а когда она протягивала ему чаевые, ненароком касался ее руки. Он был красив, этот юноша, но ей и в голову не пришло заигрывать с ним. Она не могла позабыть англичанку, она все время думала о ней. Слава богу, что тот усатый грек на корабле ограничился тем, что ходил за ней по пятам и издалека смотрел на нее. Если бы он посмел приблизиться к Аурелии, она бы устроила ему скандал.
Она нехотя встала с постели, надела шелковую белую комбинацию и приоткрыла ставни. Шум городской суматохи ворвался в комнату. На набережной Корниш мужчины в просторных длинных рубахах, галабеях, неспешно прогуливались, любуясь морским пейзажем. Они придерживали свою одежду рукой, чтобы ее не развевало ветром. Женщины на пляже, собравшись в небольшие группы, не снимая одежды, с закрытыми вуалью лицами, ныряли в волны. Если прислушаться, то могло бы показаться, что они смеются.
В дверь постучали. Аурелия накинула халат и поспешила открыть дверь. Вошел пожилой стюард с необычайно смуглой кожей, в белой шапочке без полей.