«Убирайся вон!» по-испански звучит как «cómprate un bosque y ¡piérdete en él». В буквальном переводе: «Купи себе лес и заблудись в нём». Если учесть, что Локи, прознав, что я собралась сюда, первым делом послал меня нахуй, то его просьбу я выполнила почти тютелька в тютельку. Черная птица гулко что-то прокряхтела.
— Да-да, согласна. Ты права, Каркуша. Раз я пока к основным своим делам не приступала, значит они, как минимум, идут отлично. Правда, без меня
Вороне надоело разговаривать со столь глупым собеседником и она, бросив меня один на один со своими проблемами, взлетела. Рядом зашуршали кусты. Белочки, наверное, пришли — не каждый день тут мидгардские девушки валяются, надо сходить и посмотреть. Я не стриптизёрша, за просмотр денег брать не буду. Я закрыла глаза, представляя, как хорошо сейчас дома. Там есть кондиционер, интернет и можно смотреть сериальчики, питаться фаст-фудом и ныть, что ты жирная всем вокруг. А вдруг, пока я тут, новая серия Шерлока вышла?
— Qued anseo*? — стараясь не особо заикаться, спросил из кустов женский голос. Похоже, начались глюки от голода, жары и желания найти собеседника. Все тлен. Я тут умру. И тело сожрут какие-нибудь гнильцы или гули. Достойная меня смерть. Но голос стал чуть ближе, в одном глазу стало чуть темнее: — Que sueccʼs, dhʼoine?
Я раскрыла глаза — глюки надо разглядывать, иначе они обидятся и убегут. Надо мной возвышалась эльфийка, ростом ниже среднего, но выше карлика, больше похожая на нескладного подростка, едва-едва преодолевшего возраст полового созревания. Её темные глаза внимательно изучали, в какой позе я умудрилась распластаться по траве и являю ли я собой хоть какую-то опасность. Я же постаралась припомнить, авось где-нибудь видела и знаю эту милую скуластую мадмуазель, но ехидная память выдавала только тот факт, что быть «дхойне» — это не круто и вообще фактически меня сейчас оплевали с ног до головы.
Сев на траве, я уставилась на нее, пытаясь переварить черты лица и пробить по внутренней базе данных, а девушка — дрожащими руками целилась мне в глаз. Впрочем, с такими успехами, она скорее попадет в пень, который спокойно гнил себе метрах в тридцати от нашего неожиданного дуэта.
— Я заблудилась, — честно призналась я. — А ты?
— А куда ты идешь? — эльфийка все еще держала меня на прицеле, но до нее постепенно начало доходить, что я безоружна (относительно) и не представляю никакой угрозы, кроме, разве что, всему эльфийскому народу тем, что я будущая мать ненавистных людишек. Но опускать лук было бы уже не солидно, поэтому он еще больше болтался из стороны в сторону.
— В Верген, — отрицать очевидное не было смысла. А вдруг мне повезет, и она подскажет чего-нибудь и не сдаст своим, мы мирно разойдемся и не будем присылать друг другу открыток на рождество. Ведь, как известно, эльфы — животные стайные, обычно по свету перемещаются группами, стараясь при этом поубивать как можно больше встречных созданий с округлыми ушками. Но тут она задала вопрос, повергший даже мой, видавший виды, мозг в прострацию:
— Ты отбилась от основной группы? — тон стал понимающим, она опустила лук и деловито спрятала стрелу за спину.
— Нет, я иду туда одна. Никого со мной не было.
— Ох, много вас таких. Вставай, — эльфийка совсем осмелела и подала мне руку. — Все стремитесь к лучшей жизни, да только город у нас переполнен. Не успеваем отстраивать его и работы почти нет.
— У меня там друзья. Чародейка Трисс Меригольд. Слышала о такой? — эльфийка кивнула, поджав губы и, резко развернувшись, отправилась продираться сквозь кусты на встречу стоявшему в зените солнцу.
— Тебя как зовут-то, подруга чародейская? — спустя минуты три, не оборачиваясь, спросила дочь старших народов.
— Аня, а тебя?
— Арувьель.
Мы начали пробираться сквозь густые и колючие, как сарказм Локи, кусты. Я, стараясь не пораниться, прикрывала лицо и пыталась увернуться от цепляющихся со всех сторон веток. Арувьель, осторожно, почти не оставляя следов, ступала по траве, быстро перемещаясь по местности, так что я едва за ней поспевала.
— Напугала ты нас. Сели на привал, — неожиданно обратилась она ко мне, — а тут такой бешеный крик. Меня командир отправил посмотреть. А тут ты лежишь, — я согласно кивнула, не очень-то понимая, о каких привалах и командирах говорит девушка. — Повезло, что мы мимо проходили. Мы уже давно группу ведём, беженцы в основном, да только вокруг гули и другие падальщики бродят. Только и успеваем отбиваться, — я снова кивнула с важным видом.
По данным разведки, нильфы вновь развязали войну, стараясь прибрать к рукам зажиточный, но разрозненный Север. Под шумок Радовид Реданский попытался завалить Хенсельта, и главное — ему это вполне себе почти удалось, а тут, внезапно, ударили черные. Они же, захватив пустующий трон Вызимы, оттяпали себе Жемчужину Севера, но дальше Понтара пока не продвинулись (какие их годы, война идет совсем недолго, сейчас опять окрепнут и ка-а-ак пизданут по какой-нибудь слабой точке, да откусят большой кусок политической карты местного мира). Свободное королевство Аэдирн черные пока что не трогали. То ли догадывались, что у тех есть в запасе дракон, метко плюющий огнем, то ли боялись Йорвета, бродящего кругами вокруг королевы (не знаю каким образом, но Саския изловчилась занять трон Аэдирна!) и умудрившего завалить парочку не очень нравившихся лично ему королей (хотя нет, по-моему, я догадалась, кто ей помог захватить трон).
Мы вышли на проплешину леса солидных размеров, где в тени деревьев отдыхало штук десять людей и еще столько же эльфов. В центре поляны уныло поскрипывала на ветру единственная повозка, которую, по идее, должна была тягать лошадь, но это недоразумение, больше смахивающее на пони-дистрофика, за благородного скакуна считаться не могло и вообще поражало тем фактом, что пока еще не сдохло, хотя сухонькая костлявая старушка уже деловито точила косу в паре метров от этого несчастного создания.
Увидев нас, от группы эльфов отделился высокий, темноволосый мужчина, и чем быстрее он приближался, тем четче я видела знакомое лицо. Карие, с желтизной, глаза, раскосые и умные, скользнули по мне без особого интереса. Прямые, черные и давно не мытые волосы разметались по лицу, местами прикрывая мягкие черты лица и слабо заметную татуировку на шее, засалились от дальних походов. О, он даже обзавелся небольшой косичкой… Ах, Киаран-Киаран, ты ничуть не изменился. Эльф повернулся к моей спутнице и, видимо, из вежливости говоря на всеобщем, спросил:
— Кто это? — та смутилась и пробурчала себе что-то под нос. — А ты оружие у нее искала? — снова ответом ему был смущенный трепет едва различимых слов. — Учишь вас, учишь, а толку? — начал злиться эльф.
— Спокойней, Киаран, нет у меня ничего колюще-режущего! Ей богу, только рюкзак, но, в принципе, им можно повалить на землю, а дальше запинать насмерть…
Эльф прищурился и внимательно на меня посмотрел. Его почти кошачьи глаза отразили одновременно опаску и интерес.
— Мы знакомы?
Я уж хотела было возмутиться, типа, ты чего такого обкурился, что своих не узнаешь, но тут до меня докатила вполне логичная, но запоздалая мысль. Как всегда, все самое важное и то, что, буквально, находится на виду, я упускаю и в рассказе, и в общении. Дабы подтвердить, что рожа моя при переходе не изменилась, я недоверчиво прикоснулась к лицу проверяя, что нос все еще не мой, а какой-то немного орлиный и как будто бы ломаный. Да, так и есть. Мне оставалось только вздохнуть и попробовать соврать что-нибудь правдоподобное, включая генератор случайного подбора слов:
— Я раньше жила во Флотзаме. Там вашего брата поименно знают почти все.
Эльф кивнул, удовлетворенный таким объяснением, и жестом показал в сторону остальных беженцев-путешественников:
— Если тебе по пути с нами, то присоединяйся. Но давай без глупостей. Завтра к полудню будем в Вергене.
Я обреченно вздохнула и поплелась к группе людишек, проклиная в мыслях Локи за его противный характер и любовь к разного рода конспирациям.
Была еще одна причина, кроме спасения ведьмака, по которой я явилась сюда. Но это пока еще была тайна, которую разглашать лишний раз даже вам я не имею права. Видите ли, при ее раскрытии меня могут грохнуть весьма опасные твари, причем — просто для профилактики и на всякий случай. А жить я люблю, люблю ходить своими ножками и разглядывать мир своими глазками. А потому Локи, обладая изощренно-садистским умом, поменял мое лицо на первое, какое попалось в журнале мод. И наложил заклятье, по которому я сама не могла сказать никому, что Аника, которая была тут два года назад — это я.