Мой интерес к исследованиям сознания проявился на четвертом курсе, когда я начал проводить свое свободное время студентом-волонтером в Психиатрической клинике медицинского факультета в Праге. Я был очарован лекциями профессора Владимира Вондрачека, блестящего харизматичного человека, внешне имевшего сходство с Бернардом Шоу или Валантеном ле Дезоссе из Мулен Ружа. Особый интерес у профессора Вондрачека вызывали психиатрические пациенты, личность или клинические симптомы которых напоминали известных исторических личностей, в особенности святых, пророков и основателей религий.
Д-р Владимир Вондрачек (1895–1978), ведущий чешский психиатр, длительное время возглавлявший Психиатрическую клинику медицинского факультета в Праге, один из основателей чешской психофармакологии и популяризатор психиатрии.
И лишь двадцать лет спустя, когда мы с моей женой Кристиной разработали концепцию «психодуховного кризиса», я критически отнесся к книге профессора Вондрачека «Фантастическое и магическое с точки зрения психиатрии (Vondráček, 1968). Однако другая его книга оказалось важной для моего профессионального развития. Это был его классический труд «Фармакология души», который обратил внимание чешских психиатров на группу психоактивных веществ, позднее получивших название психоделиков (Vondráček, 1935).
В то время был еще один источник информации в чешской литературе, связанный с психоделиками, – это эссе психиатра и фармаколога Святозара Неволе «В отношении четырехмерного видения: исследование психопатологии пространственного ощущения в особой связи с экспериментальным опьянением мескалином» (Nevole, 1947) и «В отношении сенсорных иллюзий и их формального генезиса» (Nevole, 1949). Таким образом, я уже был знаком и интересовался психоделиками до того, как ЛСД пришло в мою жизнь. После того как Альберт Хофманн открыл психоделический эффект ЛСД, а Вернер Штольц опубликовал пилотное исследование, фармацевтическая компания Sandoz рассылала бесплатные образцы ЛСД университетам, психиатрическим клиникам и частным исследователям и терапевтам по всему миру.
Мой наставник в психиатрической клинике доктор Георг Рубичек был одним из тех, кто получил большую пачку драже по 25 мкг и большую коробку с ампулами по 100 мкг ЛСД-25 с торговым названием «Делисид». В сопроводительном письме было описание того, как Альберт Хофман открыл психоделические свойства ЛСД и результаты пилотного исследования Вернера Штольца. В письме предлагалось провести исследование с использованием этого вещества и послать отзыв компании Sandoz о воздействии и возможностях дальнейшего применения в психиатрии и психологии.
В статье д-ра Штольца приводились любопытные сходства между опытом ЛСД и симптоматикой естественно возникающих психозов. Представлялось весьма логичным, что исследование подобных «экспериментальных психозов» могло пролить важный свет на причины естественно возникающих психотических состояний, в особенности шизофрении, наиболее загадочного из психических расстройств.
В этом письме от Sandoz также была небольшая записка, оказавшаяся для меня судьбоносной и глубоко изменившая мою личную и профессиональную жизнь. В ней высказывалось предположение, что данное вещество может послужить необычным и революционным обучающим инструментом для профессионалов, связанных с душевным здоровьем и работающих с психотическими пациентами. Возможность пережить так называемый «обратимый экспериментальный психоз», похоже, предоставляла психиатрам, психологам, медицинскому персоналу, соцработникам и студентам отделений психиатрии уникальную возможность получить глубокое личное знакомство с внутренним миром своих пациентов. Это позволило бы лучше понимать их, более эффективно общаться с ними и, как следствие, более успешно заниматься их лечением. Существовала острая необходимость в новых терапевтических стратегиях в период, когда методы лечения были поистине средневековыми – инсулиновые комы, электрошоковая терапия, кардиазоловый шок и лоботомия.
В то время я уже испытал разочарование от психоанализа, понимая, каких финансовых и временных затрат он требует и сколь мало впечатляет конечный результат. Я был чрезвычайно воодушевлен получить столь необычный обучающий опыт и спросил доктора Рубичека о возможности поучаствовать в ЛСД-сеансе. К сожалению, по каким-то причинам руководство психиатрической клиники решило не брать студентов в качестве добровольцев. Доктор Рубичек очень интересовался новым веществом, но был слишком занят для того, чтобы проводить часы напролет в сессиях со своими экспериментальными пациентами. Ему нужна была помощь, и он не возражал, чтобы я занимался наблюдением за психоделическими сессиями и вел соответствующие записи.