Мне даже удалось различить четыре паттерна переживаний, связанных с последовательными стадиями деторождения, я назвал их базовыми перинатальными матрицами (БПМ-1–4). БПМ-1 относится к поздней стадии беременности до начала схваток; БПМ-2 – это стадия беременности, во время которой матка сокращается, но шейка матки еще не открылась; БПМ-3 отражает прохождение через родовой канал после полного раскрытия шейки матки. БПМ-4 изображает переживание рождения – выход из родового канала и перерезание пуповины. Я буду многократно возвращаться к этой важной концепции на протяжении данной энциклопедии.
Обнаружение того, что в бессознательном существуют воспоминания о рождении, имеющие колоссальное значение для психологии, стало для меня большой неожиданностью и представляло основной интеллектуальный вызов, с которым я столкнулся в своих психоделических исследованиях. В мединституте нас учили, что зародыш и новорожденный еще не обладают сознанием: они не способны испытывать боль, а их незрелый мозг не способен формировать воспоминания о рождении. До самых 1980-х годов врачи полагали, что болевые рецепторы младенцев не развиты полностью; они считали, что реакции младенца на физические раздражители являются лишь мышечными реакциями, а их крик расценивался как «простой рефлекс». Такие медицинские процедуры, как обрезание или операции на сердце, как правило, осуществлялись без анестезии.
У меня есть и причина личного характера, из-за которой принять существование воспоминаний о рождении было особенно трудно. На втором курсе мединститута я посетил лекцию о памяти профессора Вильяма Лауфбергера, чешского психолога, разработчика одного из первых шахматных роботов. К нему пришла всемирная известность за то, что он ввел мексиканским саламандрам гормон щитовидной железы, тем самым добившись их полноценного развития. Во время обсуждения я задал профессору Лауфбергеру вопрос о том, насколько далеко могут заходить человеческие воспоминания и возможно ли помнить рождение. Он рассмеялся, уничижительно взглянув на меня как на полного идиота, уверенно и авторитетно высмеяв меня за мой вопрос: «Конечно же нет, кора мозга новорожденного не покрыта миелином».
В результате многочисленных наблюдений во время сессий моих клиентов, а также моих собственных я принял существование воспоминаний рождения как несомненный клинический факт, оставив исследователям мозга разбираться с тем, где именно эти воспоминания записываются. По мере продолжения моих исследований появлялось все больше пугающих трудностей. На перинатальном уровне воспоминания зародыша зачастую сопровождались или перемежались сценами, описанными в духовной литературе и исторических произведениях – опыт прошлых жизней, видения мифологических существ и посещение архетипических мест. В более продвинутых сессиях в переживаниях преобладали трансперсональные мотивы, а зародышевые элементы отсутствовали.
Сначала я был склонен рассматривать исторические и мифологические переживания в качестве производных от воспоминания рождения, для которых, на мой взгляд, имелись достаточные материальные основания – высокоразвитый мозг новорожденного. Аргумент с миелином на данном этапе представлялся абсурдным и неактуальным. Мое отношение было аналогично тому, как Отто Ранк имел обыкновение толковать архетип Ужасной Матери-богини в образе Медузы, Гекаты или Кали как образы, вдохновленные травмой рождения.
Вначале я подумал, что обнаружил логическое объяснение тому факту, что вера в небеса, рай, ад и чистилище является столь универсальной в великих мировых религиях, а также в мифологии и учениях древних и племенных культур. Блаженные переживания спокойного пренатального существования, где нет понятия линейного времени (БПМ-1), казались идеальной платформой для концепции Рая и Небес; переход из БПМ-1 в БПМ-2 – для Потерянного Рая, а бесконечные острые эмоциональные и физические страдания БПМ-2 – для Ада. Тяжелейшие страдания с надеждой и перспективой лучшего будущего (БПМ-3) совпадали с описаниями чистилища и выхода в нуминозный яркий свет, а психодуховные смерть и рождение БПМ-4 содержали все черты божественной эпифании, как о ней сообщают писания различных религий.
Существование перинатальных матриц также предлагало новые революционные инсайты в прочие разнообразные сферы, прежде неверно понимавшиеся психоанализом Фрейда и другими школами глубинной психологии, модели которых ограничивались послеродовой биографией и индивидуальным бессознательным. Характерными примерами служат эмоциональные и психосоматические расстройства, ритуальная и духовная история человечества, психология и психопатология искусства, неукротимая жестокость и ненасытная алчность рода человеческого, концентрационные лагеря и геноцид. Мы исследуем эти интереснейшие темы в дальнейших разделах энциклопедии.