Грудное вскармливание дало мне довольно долгую передышку от месячных. Однако каждый раз, когда я прекращала кормить грудью, они начинались буквально через пару дней. Без предупреждения.
Двоим маленьким детям ничего не стоит высосать у матери все силы, но эндометриоз делает это с еще большей мощью и планомерностью. Меня убивал уже сам факт, что жизнь без месячных закончилась.
За несколько дней до начала цикла я чувствовала, как распухает живот. Вода задерживалась в организме и добавляла мне около двух килограммов. Я становилась нервной и грубой. Я могла буквально рычать на М., а в другой раз полчаса сидеть на кровати и реветь только потому, что дети не хотели укладываться, а я уже едва держалась на ногах. Настроение менялось каждую минуту, и я до сих пор не знаю, как М. выдерживал меня тогда. Я люблю свою семью больше всего на свете, я радуюсь каждому новому умению детей, каждому объятию, каждому часу, проведенному с М., но бывали времена, когда я не могла справиться со своей женской природой. Обычно это длилось девять-десять дней в месяц, пока у меня были выделения. Куда-то выйти, поехать или посетить семейное торжество я была согласна только при условии, что у меня нет кровотечения. В конце концов, М. это стало надоедать. Я постоянно жаловалась, что сижу дома, когда он едет с мальчиками на пикник или к друзьям, или на день рождения. Но у меня под рукой должна была быть ванная, я не хотела бояться, что что-то протечет, чего-то не хватит или закружится голова, что тоже часто случалось.
И где во всем этом была я? Меня не было! Было только время, которое я считала от одной менструации до другой. Меня угнетало, что я так подчинила свою жизнь болезни, но тогда у меня не было сил и мотивации что-то менять. А время шло.
Когда Габриэлю было два года и восемь месяцев, а Янеку уже пять, и мы наконец начали уходить от вставания по ночам, переодевания и кормления, мне пришлось временно прекратить прием гормонов, потому что препарат, который я до сих пор принимала, был снят с продажи из-за растрескивания упаковки. По опыту я знала, что другие таблетки с отличающимся составом мой организм переносит плохо, поэтому решила пока обходиться без лекарств, надеясь, что через какое-то время мои таблетки вернутся в продажу. Учитывая эндометриоз и тот факт, что я, вероятно, уже вычерпала лимит «случаев на миллион», я не была особо озабочена временным отсутствием гормональных контрацептивов. Моей головы на это уже не хватало. Мы договорились с М., что до тех пор, пока мои ОК не вернутся в аптеки, мы будем пользоваться презервативами. Я искала работу, у меня была куча дел по дому, походы по магазинам, дети и весь этот домашний бедлам. М. работал, а после работы его снова ждали обязанности, на этот раз домашние. Наше относительное равновесие было нарушено одним драматическим событием. Наш младший очень любил скакать по спинке дивана, полностью игнорируя мои: «Слезь! Нельзя! Что ты делаешь?! Свалишься и убъешься!» Наконец, он доигрался. В один прекрасный день он свалился с дивана, за которым стоял тренажер М., и ударился головой о железное колесо велоэргометра. Кровавая шишка на правой стороне лба росла быстрее, чем успевали видеть глаза. Кровь залила рот малыша, а через мгновение и мои руки. В панике я вызвала такси, и мы помчались в отделение неотложной помощи. Примерно через десять минут раненый уже лежал на операционном столе в городской больнице, и вокруг него суетился персонал. Врачи и медсестры пытались наложить Габриэлю на лоб полоски пластыря, заменяющие швы, и привести его в порядок. Их разговор прерывался ужасным ревом, который я пыталась унять, гладя и обнимая пострадавшего. Поскольку в больнице не было отделения детской хирургии, мы на машине «скорой» поехали в другую. Там Габриэлю сделали рентген головы, который, к счастью, не показал ни сотрясения мозга, ни переломов черепа. Детский хирург сказал, что не будет снимать наклеенный пластырь, потому что «кто-то уже обработал травму на совесть». Мы могли ехать домой. Там стресс немного отступил.
Через несколько часов после падения Габриэль снова полез на спинку дивана.
Это происшествие вызвало у меня сильный страх за своего ребенка – и в тоже время показало бесконечную любовь, которую я испытываю к нему. С падением Габриэля у меня совпала задержка. Собственно, о ней я почти не думала и списала на стресс. Через неделю М. спросил, не должны ли у меня начаться месячные. И тут до меня дошло. Я почувствовала, как по телу пробежали мурашки.
Мой мужчина оделся и пошел за тестом. Мне показалось, что его не было час, хотя аптека у нас поблизости.