Со временем ощущения стерлись, стали забываться среди насыщенных рабочих будней. Прошло два месяца. Подошло время постановки нашей лодки в ДОК, и мы своим ходом пошли в ремонтную базу, находящуюся в сорока милях.
Любой переход без боевой тревоги, в надводном положении, всегда интересен. Есть возможность полюбоваться из ограждения рубки на проплывающие мимо борта лодки необычные камчатские берега, потухшие и действующие вулканы, глубокие впадины заливов, живописные бухты. Интересен и сам момент постановки лодки в ДОК, сложное техническое мероприятие.
Поселок, в который мы пришли, состоял из нескольких десятков домов, которые кривыми улочками поднимались по склону сопки. Наш экипаж разместился на борту списанного эсминца, оборудованного под плавучую казарму. Где-то в верхнем ярусе поселка находилась почта, куда я и отправился на второй день после прибытия.
Повернув за угол очередного дома, я обомлел. Это была улочка из моего сна. Ошибиться я не мог, потому что уж слишком хорошо успел рассмотреть ее во сне. И главное, дом. Именно перед этим домом я и стоял в том необычном сне два месяца назад. Но стоял именно сегодня, именно в эту минуту. Хозяин дома куда-то отлучился, что-то оторвало его от ремонта крыльца. Топор, молоток и доски лежали на том же месте, что и во сне. Ошибиться или увидеть в этом какую-то случайность я не мог. Я уже был здесь раньше, и был именно в то время, в котором сейчас находился.
Поделиться с кем-то своими впечатлениями я не мог. Слишком высоки были требования к психике моряка-подводника. И в дальнейшем, не найдя объяснения этому случаю, я старался не вспоминать о нем, списав все произошедшее на случайные совпадения...
И все-таки, даже демобилизовавшись, я не забыл о том сне и всеми доступными в то время средствами старался получить внятный ответ относительно случившегося. Специальная литература, лекции по психологии в институте, курс производственной психологии ИПКа в университете объясняли многое, но ответа я так и не получил. Хотя кое-что и было в недрах многочисленных библиотек, где я настойчиво искал ответ на свой вопрос.
Всерьез же заняться поисками меня побудил новый случай.
Под землей создалась аварийная обстановка, которая требовала огромного напряжения физических и психических сил. Внезапный отжим угля и обрушение крепления привели к остановке работы всего коллектива. От меня, как от начальника участка, требовалось найти нестандартное решение по восстановлению работ. Ежедневно, без выходных, по две-три смены я проводил под землей в поисках, расчетах, экспериментах.
Решение определилось только к концу месяца. Вместе с радостью от решенной задачи внезапно навалилась острая боль в сердце, головокружение, сбитое дыхание. Рекомендации врачей были жестокими — оставить работу и лечь в стационар.
То есть бросить работу, людей, уйти в сторону от проблемы. Это было невозможно, и, решив, что в больницу лягу только после того, как нормализуется обстановка на участке, я приспособился валидолом снимать все чаще беспокоившие боли в сердце. Когда работа на участке нормализовалась, пенал с этими таблетками был уже обязательной принадлежностью моих карманов.
В то время, занимаясь аутотренингом, я регулярно выполнял упражнения по рекомендациям книг Владимира Леви. Для этого приходилось вставать очень рано. И однажды во время ранних утренних занятий мне показалось, что я уснул.
«Снилось» сердце. Не могу объяснить почему, но я точно знал, что это мое сердце. Я был внутри и видел, как оно работает. Внизу был клапан в виде язычка, с ненормальными, потрепанными и бесформенными краями. Я стал разминать его, и через какое-то время клапан вновь стал упругим, эластичным.
Полюбовавшись на то, как он хорошо работает, я дождался, когда он откроется, и выскользнул за пределы сердца. Теперь мой путь лежал по длинному и извилистому тоннелю. За очередным поворотом я увидел цель моего пути, это были наросты на полу и бортах тоннеля, похожие на пеньки. Упругие, изготовленные из материала, похожего на полузасохшую глину, они не сразу поддались разрушению, и мне потребовалось какое-то время, чтобы разбить их и убрать оставленные ими следы. Как я вышел из «тоннеля», не помню. Да и на «сон», торопясь на работу, внимания не обратил. Мало ли что поутру пригрезится.
В тот день я забыл о валидоле. Забыл в полном смысле этого слова. А когда спустя какое-то время нашел в карманах пенал с таблетками, срезу же его выкинул.