18.
Утром мы стали собираться в лес. Прямо с утра. Мама сказала, что слишком сильно пахнет краской, так что мы пойдем по грибы. Это была потрясающая новость. Мама много рассказывала, как она со своей бабушкой ходила в лес. Как ее учили различать грибы и ягоды, как рассказывали о лекарственных растениях. Я тайком тоже смотрела книги про лесные дары, но вот в лесу была мало и мельком. Проходя мимо леса, когда шли к бабушке на дачу.
Каждый взял по рюкзаку, у каждого была с собой вода, но вот нож и спички мне с собой взять не разрешили. Мы поехали на автобусе за город, а потом шли в лес. Поначалу росли только березы и клены, эти деревья я знала и в городе. Под деревьями ничего примечательного не было. Только папоротники, да цветы.
Потом мы вышли к большим деревьям, они были как сосны, но темнее, папа пояснил, что это кедр. Мы собирали шишки в сумки. В таком лесу воздух был сырой и прохладный. Словно нет никакого летнего солнца. Деревья мне все виделись старыми богатырями, которые со снисхождением за нами наблюдали. А потом мы опять вышли в тепло, на поляну.
Денис устал, и мы устроили привал. Прямо в середине поляны, у куста. Отец разжег костер, а мы с братом собирали ветки. Мама пошла в противоположную сторону от кедров, там росли просто деревья, и начала собирать грибы. А потом я под кустом нашла синего ослика.
- Мама, мам, смотри. Я игрушку нашла.
- Где?
- Да тут, под кустом.
- Ты уверена? Откуда ей тут взяться?
- Может фея оставила? Чтобы Денис обрадовался, и больше не боялся. Может это волшебный ослик?
- А может просто какой-то ребенок?
- Нет, фея. Видишь, я умею искать. Можно я с тобой грибы пособираю?
- Только будь в пределах видимости. Далеко заходить нельзя.
Я ходила рядом с матерью. И видела я только ее, чем занимаются мой брат и отец, мне уже было не разглядеть.
Грибов было не много. Все они были спрятаны, и оттого было еще интереснее их искать. Ножик мне не дали, так что приходилось каждый раз звать маму. Но мои грибы складывались ко мне в сумку. Так я точно знала: я что-то могу. Потом мы пришли к костру.
Отец уже обжарил на костре хлеб, овощи и куски мяса.
Мы все сидели на траве и весело общались. Мама рассказывала про лесных фей и их друзей, лесных животных. Про то, что все в лесу правильно. Даже когда волк есть мышек или зайцев. Про то, что деревья и все растения, даже самые маленькие, - живые.
Я смотрела на траву, она была светло-зеленая и отливала желтым на солнце. Я все думала, о чем мне может рассказать росток, который только пробился из-под земли.
Потом я взяла у брата синего ослика и начала его гладить. Игрушка была из пластмассы. Но складывалось ощущение, что все вмятины не выплавили, а вырезали, словно игрушка была из дерева. А еще на игрушке не было швов, в отличие от других игрушек из пластмассы. Он был гладкий, с очень печальным взглядом.
Вернулись мы уже поздним вечером. Папа с мамой стали перебирать грибы и мыть их, а мы с братом играли в кубики. Еще до того, как родители помыли все грибы, мы с Денисом уснули.
19.
Я зашла с семьей в дом. Мой старший брат был немного болен, и мне постоянно приходилось следить, чтобы он вел себя прилично. Жаль, что всю его красоту скрывало глупое выражение лица, с открытым ртом, из которого вытекала слюна. Девушки и не видели, какой он добрый, честный и милый.
На этот раз наш батюшка отправил нас с братом свататься к одной зажиточной барыне. Она была нам не чета. У нас был титул. Но она была богата. Хотя ее дом был из дерева, а наш из кирпича. Ее дом превосходил и количеством комнат и убранством.
Я зашла с братом в комнату, барыня почти лежала на диванчике с шелковой обивкой. Все ее лицо уже давно утонуло в бесконечных складках жира. От нее пахло прогорклым маслом и стухшим сладким кремом.
- Анастасья, подожди нас в другой комнате, мне нужно решить с твоим братом одну дилемму.
Я поклонилась и вышла из комнаты. Нищета - это то, что заставило нас кланяться перед богатой, но необразованной чернью.
В соседней комнате был сын барыни.
- Анастасья, я так ждал этого момента.
Он слишком приблизился ко мне. В нос мне ударил смердящий запах из его рта. Как и его маменька, он не отказывал себе в сладком. Его замыленные глаза выцвели, возможно, от его бесхарактерности. Он придвинулся ближе.
- Я узнавал у матушки, дозволит ли она мне женится на Вас.
- Зачем же? Разве я чем-то вас обнадежила?
Я рассматривала его сальное лицо, все оно было в воспалениях. Нельзя так долго жить ради своего желудка и не отплатить за это своим здоровьем.