Еще там были ключи, они были разной ржавости, и они были не городскими. Эти ключи были как из сказок, с большими узорными петлями, темные и тяжелые. Я забрала два в карман. А еще было несколько свечей. Некоторые из них уже жгли. Я забрала те, что оплавились. Только так можно спасти ключики от ржавчины.
Из стеклянных предметов там была чернильница. Но мама уже успела запретить ее трогать. Она была из зелено-голубого стекла. И на дне у нее высохли чернила. Все дно было черным, а вот ближе к стенкам черное пятно светлело, и оказывалось фиолетовым. Я и не знала, что чернила фиолетовые, они же черными должны быть.
Было несколько маленьких вазочек, разных, очень маленьких. В Красноярске у нас были большие вазы под букеты. И даже одна огромная, в которую мы ставили еловые ветки.
Вазочки были очень расписные. Даже маленькая вазочка из коричневого стекла была сделана так, словно она бутон. У нее была подставка из желтого металла. Он легко гнулся и был вырезан из одного круга. Тоже в виде лепестков. Через один они были загнуты то вверх, то вниз, нижние были своеобразными ножками. А у верхних была еще одна отдельная кайма. Так, что был основной лепесток и еще отдельный контур. Я раздвинула контур и лепесток у каждого лепестка и поставила вазу в подставку. Получилась очень странная водяная лилия. С золотисто-розовыми лепестками и с темным бутоном, который на солнце был темно-медовым. И зачем с такой вазой нужны какие-то цветы.
Была еще фарфоровая вазочка, белая, но не как лист. На белом фарфоре была пленочка, как будто крылья стрекозы. Если просто смотреть, то прозрачная, может чуть мутная, как в пленке. А чуть повернешь - и видны голубые и синие блики. Как в ракушках перламутр. Вазочка была высокая, в две мои ладошки, она походила на женское платье. А еще - немного - на фонтан. Сначала была длинная юбка, от основания, и почти до самого верха. Потом горлышко резко сужалось, образовывая бортик. С двух сторон шли тоненькие ручки, круглые, и приплюснутые. Как если бы на полую трубочку нажать, и она сохранит углы. А вот после резкого сужения горлышко расширялась таким образом, словно это не фарфор, а вода, не ваза, а фонтан.
Сначала я всю ее погладила, она была гладкая и такая старая, что от нее чувствовалась усталость. А еще - недовольство темнотой. Только потом я стала рассматривать мелкие цветочки на каждой стороне перед сужением. Это были синие васильки. По пять с каждой стороны, но не одинаковые. С темно-зелеными листами.
25.
Вечером мы просто сидели и радовались новым милым вещам в комнате. Она словно совсем ожила. Словно все эти вазочки и фигурки были ее сокровищами, кольцами и сережками для девушки. От такого большого количества свалившегося счастья и на нас, и на комнату усыпить было просто невозможно.
- Мама, расскажи, пожалуйста, сказку, – попросила я.
- Какую?
- Какую-нибудь.
- Какую-нибудь не пойдет. Я вам расскажу, какие феи над вами летают. Только чтобы феи себя показали, надо закрыть глаза и совсем их не открывать. Если открыть, они снова будут невидимыми.
Я закрыла глаза. Хорошо быть мамой, все существа тебе доверяют и не боятся. Мама - она как волшебница. Я когда вырасту, должна стать такой же сильной, чтобы феи и мне показывались.
- Над Денисом летает синяя фея. Она молодая и очень красивая. У нее с крыльев сыплются голубые искры, они сыплются на веки и приносят спокойствие и хорошие сны. У нее темно-коричневые волосы, как кора сосны, и голубые глаза. А волшебная палочка тоненькая и прозрачная, как из стекла. Только это льдинка, с помощью нее она охлаждает любую боль, и все проходит быстрее.
Я лежала с закрытыми глазами, но при этом мне виделось, как я стою между шкафом и печкой у изголовья кровати и наблюдаю, как над кроватью Дениса летает голубой огонек. Когда я захотела разглядеть фею, я словно приблизилась к кровати и увидела синее платье феи и конусную шляпу, и я видела, что фея улыбается.
- А над Соней летает старая фея. Потому что Соне нужно поумнеть, а эта фея приносит мудрость. У нее желтое платье и золотые крылья. Волосы ее убраны в прическу и на голове корона. У нее очки в золотой оправе и золотая палочка.
Стало почему-то обидно. Я ведь и так не глупая. Фее, конечно, спасибо, может с помощью нее я и стану самой умной. Мама ведь ее специально позвала. Я ведь, по ее мнению, глупая совсем.
Ну ничего, я вырасту, и пока буду расти, буду изучать совсем все. И тогда мне уже не будет нужна мама, и я уйду. Я словно и лежала на своей кровати, и сидела. Та часть из меня, что сидела, могла смотреть. И она смотрела прямо в лицо старой фее. Я поклонилась. И правда, зачем мне спокойные сны, если я сама могу выбирать, куда мне путешествовать.