Кровать подо мной начала качаться, словно я плыла в лодке. В какой-то момент я поняла, как надо дышать, чтобы лодка качалась сильнее.
26.
Я была в парке. Это парк по дороге из дома к телевизорному парку, у самого книжного. Только сейчас в нем было больше деревьев и гораздо темнее. Я подошла к дереву, в нем была дверца, как на фонарях. Открыв ее, я увидела внутри что-то наподобие кукольного домика, только он был в дереве. Когда я потянула к кровати на втором этаже руку, я оказалась на этой самой кровати. Внутри все было так, словно не для кукол. Детскую мебель делают очень неправильно, в ней не могли бы жить уменьшенные люди. А эту мебель делали маленькие люди. Или ее уменьшили так же, как и меня.
Я была в ловушке, дверца закрылась. Я находилась в доме, где свет был только от электричества…
А потом я начала звать. Как будто весь окружающий мир вокруг меня был океаном, и я могла посылать мысли волнами. Как на рисунках про радио.
Дверь открыл парень, он достал меня, словно я была Дюймовочой. Только за границами дерева я стала нормальной и упала на траву.
27.
В веки бил летний солнечный свет… Родители что-то делали в комнате, тихо, чтобы нас не вспугнуть. Я открыла глаза и увидела, что они собирают сумки. Я сразу поняла, что мы уезжаем.
Это было ужасное утро. Мама увидела, что я проснулась, и что я расстроена.
- Отца срочно вызывают на работу, какие-то проверки до начала учебного года, он же председатель профсоюза.
- А мы не можем остаться?
- Нет. Но мы зато к бабушке на дачу сможем этим летом еще съездить, там хорошо же.
- Там пауки. Это больно.
- Ну значит мы не останемся на ночь. Собирай пока игрушки.
Собирать было нечего. Я собрала книги, и села рисовать, пока не проснулся брат.
Мама готовила завтрак, а папа побежал за билетами, автобус отходил в два часа дня.
Я просто сидела и рисовала лица на маленьких листочках. Вот бы было просто, - нарисовал лицо, - и у тебя есть друг. Жалко, я не могу как в фильмах, - представить, что они действительно живы, что могут шевелиться и говорить. Все, что они могли бы сказать, - только мои выдумки.
Проснулся Денис. Мы позавтракали. Пришел отец, весь растерянный. Искал долго городские брюки, собрав весь городской костюм вместе, он пошел в другую комнату и переоделся. Разница была не большой, но в городском костюме он не сутулился.
А потом мы собрали вещи и пошли на автовокзал. Там толпились люди с разноцветными тряпками на продажу. Была ли это одежда или шарфы или скатерти, они накидывали это на левую руку кучей-малой и расхаживали среди ожидающий автобус и покупающих билеты. Все было на улице, прилавков не было. Продавщицы были чумазыми и серыми, отчего ткани у них в руках казались ярче. Изнуренные отъезжающие смотрели на них с раздражением и всеми силами старались их избежать. Иногда какой-нибудь из мужиков начинал на них орать, и продавщицы ненадолго отходили от людей.
Приехал автобус, и мы в него погрузились. Прощай, Енисейск.
Часть вторая
28.
Весна. В Красноярске уже начали распускаться первые почки.
Мы ехали в Енисейск. В автобусе было холодно. Телу еще нормально, а вот ноги промерзли до костей, я пыталась сжимать пальцы в ботинках, но это не очень помогало. Папа спал. Хорошо ему, он может спокойно отрубиться, и ему ни холод, ни запах не мешают. Мне же было очень плохо, и уснуть не получалось. Всю дорогу я пыталась не обращать внимания на тряску и холод, и постоянно заставляла себя уснуть. Лишь под конец пути мне удалось отключиться.
Когда мы вышли, была ночь, темная и холодная. До дома мы дошли быстро. Отец открыл дверь, и мы зашли в абсолютно промерзшую комнату. Дом был живой, но очень сонный. Папа разжег в печке огонь. Но это почти никак не повлияло на ситуацию. Он оставил огонь гореть, и мы пошли к бабе Наде.
Она была нам рада. Даже странно, учитывая ночь и холод. По всему городу лежал снег. Есть я отказалась и просто легла спать.
Наутро я поняла, что я снова дома. В веки бил свет, яркий солнечный свет. Снова пахло старой древесиной и травой. И молоком. Когда я открыла глаза, я поняла, что я самый счастливый человек.
Папы в доме не было, а баба Надя хлопотала на кухне. Все это очень напоминало прошлую поездку. Только за окном не было зелени, белые кружевные занавески обрамляли белый свет из окна. Контуры невозможно было различить. Баба Надя уже заметила, что я проснулась и поставила на стол оладушки.