- Садись пока завтракать, Саша ушел комнату вашу прогревать, скоро вернется. Только ты все съедай, а то помню я твои проделки.
Я улыбнулась и села за стол. Несмотря на то, что я была значительно ближе к окну, нас разделял только стол, картинка за окном четче не стала. Все было белым бело и светилось. Похоже, снег быстро таял только в городе, тут еще царила зима. Я ела оладушки с чаем, от сметаны я отказалась, мне мама рассказывала, что от нее мне будет плохо. В городе мне было плохо от любого молочного продукта, кроме сыра.
Пришел папа, и мы пошли к нашему дому. На всех крышах были огромные сугробы, чуть ли не в метр. На некоторых домах стояли мужики и лопатами спихивали сугробы вниз. Сначала все был нормально, коричневые дома и белый снег. Потом все стало черно-белым, только черные дома и очень белый снег, а люди были как тени. А потом все стало белым. За те пять минут, которые мы потратили на путь до дома, я видела лишь белый свет с редкими розовыми и желтыми искрами. А потом все стало изумрудным. Мне стало страшно.
Когда мы зашли в дом, все пропало, и вокруг стало просто очень темно, а потом перед глазами стали расплываться изумрудные пятна.
- Пап, а я в изумрудном городе, - я сказала это спокойно, а то папа мог перепугаться.
- В каком смысле?
- У меня в глазах опять все изумрудное, как после капель для глаз.
- А голова как?
- Кружится. Но не сильно. Да это ничего, все пройдет.
- Ну смотри.
Мы зашли в комнату, стало гораздо теплее. Слышно было, как потрескивал огонь. Стали снова возвращаться краски. Свет в комнате был только от окна. В комнате ничего не переменилось. Только пол был весь в пыли, и наши мокрые следы сразу становились черными пятнами на почти оранжевом полу. Цвет был не чистый, как смесь оранжевого и капли коричневого, или как старая ржавчина.
Я села на кровать, покрывало было все еще холодным.
- К вечеру я все протоплю, и мы сможем спать уже здесь, – сказал отец и начал перестилать большую кровать.
- А мама с Денисом когда приедут?
- Завтра вечером. Мы еще должны им отправить телеграмму, что можно приезжать.
Я помогла папе перестелить обе кровати. Тахту мы решили не трогать пока, все равно спать по-одному будет холодно.
А потом мы пошли на почту. Снег был очень красивый. От темно-синих теней, там, где он почти сползал с крыши до золотистых пиков, отражений полуденного солнца. Наверно так и появилась идея с куполами. На каждом доме был свой золотой купол. Только очень большой, не такой, как на церквях. Снег хрустел под ногами и совсем не скользил, он был совсем не как городской. Он был настоящий.
Но когда мы уже дошли до почты, я снова перестала видеть. Весь мир вокруг стал изумрудным. Может Енисейск - это тоже сказочная страна? На почту я заходить не стала. Осталась на крыльце дышать воздухом. Голова кружилась, и я держалась за деревянные перила. Варежки я сняла. Холод бодрил, и я перестала бояться. Просто стояла с закрытыми глазами, слушала и дышала, медленно. Чтобы услышать все.
Мужики на крышах переругивались в какую сторону лучше спихивать снег. Иногда можно было услышать мычание коров. Казалось, что им страшно. Мне представилось как они стоят в своих домах и по их крыше кто-то ходит. Это, и правда, страшно, если не знать всего. Значит, бояться только люди, которые не знают чего-то. Как коровы в темном амбаре.
Вышел папа.
- Так, ну я все отправил, пойдем теперь за хлебом.
Я взяла папу за руку и прижалась к нему.
- Ты что, опять не видишь?
- Просто изумрудный город.
- Так. Значит домой.
Папа взял меня на руки и понес домой. Хорошо, что это не город и нет гололеда. Это нельзя было сравнить с лодкой, папа торопился, и я словно летела по кочкам. А изумрудные и белые пятна проносились мимо.
Дома он начал собирать вещи.
29.
Он взял меня за руку, мы пошли к автовокзалу. Глаза слезились от холода и боли. Свет давил на глаза так, словно он был живым. Было обидно, словно Енисейск выгонял меня. Я старалась держать глаза закрытыми. В автобусе я сразу уснула.
Часть третья
30.
Мы снова ехали в Енисейск. За окном мелькали цветы и зелень. Все было освещено солнцем. В прошлый раз я уезжала в слезах, город словно выгонял меня. Зато потом он извинился. Когда мы вернулись в Красноярск, оказалось, что у нас не было ключей от дома, и мамы с братом тоже не было. Они поехали, даже не получив телеграмму.
Мы были посреди города, в котором я родилась и выросла, и который так и не перестал мне быть чужим. Но тут случилось сразу много чудес подряд, которые привели нас к двоюродной тете, которая была лишь номинальным родственником, по документам. Несмотря на это она пустила нас переночевать. А их кот вылизывал мне волосы, пока я не уснула.