- Так, теперь оба разулись и гуляем по колено в речке. Никому не бегать. Соня, будешь гулять, пока коросты не размокнут.
Мы с Денисом гуляли у берега. Он не мог гулять рядом со мной, там где у меня вода была чуть выше колен, у него уже мокли шорты. Иногда он пытался брызгаться, но мама сразу начинала кричать, и мы просто расходились в разные стороны. Под ногами был песок. Весь пляж был в камнях, но вода бережно укрывала собой песок и водоросли.
Иногда можно было различить мальков, они огибали мои ноги. Они напоминали детей, играющих в догонялки. Наверное, все дети одинаковы. Когда коросты стали похожи на липкое тесто, я вышла на берег. Горячие камушки почти не кололи мои оледеневшие пятки
- Вот, держи, - сказала мать и протянула красную пластиковую плоскую расческу. – Будешь ей снимать весь гной.
- Зачем?
- Чтобы гной не пошел дальше в мясо.
- А может лекарствами?
- Один уже тебе все испоганил лекарствами. Либо сама, либо я это сделаю.
Я представила, как ее руки будут этой расческой прикасаться к ране. Мне стало не по себе, все сжалось и захотелось, чтобы она вообще никогда не приезжала, чтобы мы спокойно жили с папой, и никто на нас не кричал просто так. Зачем она вообще приехала. Есть же у нее сын, Дениса она любит. Вот бы и жила с ним и радовалась, а нас бы с отцом не трогала.
Я взяла расческу и сама начала снимать липкий верхний слой. Было больно и стыдно за все. Капельки воды стекали вниз, к пяткам и пальчикам, и на камнях оставались мокрые следы.
Камни были разные. Для людей, которые просто ходили по пляжу, камни были серо-коричневые. Но если присмотреться к каждому из них, можно было увидеть, что все они разные. Были желтые и белые, и даже совсем прозрачные в трещинах, а еще иногда камень был смешан из других камней. А еще были почти красные, как кирпичи. Рядом со мной лежал один такой, маленький, похожий на сливу. Я подняла его левой рукой, - в правой все еще была ненавистная расческа, - и стала разглядывать.
С одной стороны был скол, из-за которого было видно, что красный он только снаружи, внутри он был зеленым. А вдруг он был зеленым еще при динозаврах? А потом уже стал красным. От моих мокрых рук камешек стал бордовым. Значит и правда волшебный, живой, с долгой-долгой жизнью. Я положила его в карман, но продолжала думать только о нем, я не хотела видеть, как я расческой чищу рану.
- Ну вот, правильно делаешь, - сказала она, нависая за моей спиной. - Кто маму не слушает, тот долго не живет, а так ты себе еще пару дней выиграешь. Вот же кровь то у тебя гнилая, папанькина.
Я просто молчала, объяснять можно только тем, кто тебя слушает, она же меня не слышала, она знала, что только она главная в нашей семье.
47.
Дома мы расселись с братом по кроватям и занялись своими делами. Я продолжила читать про мастеров Урала, а Денис читал свою энциклопедию о машинах. Родители были где-то в доме.
В комнату вошла мать. В руке у нее было что-то большое, похожее на сверток. А потом она его поставила. Это оказался Дед Мороз, пластиковый и белый. Когда-то он был раскрашен, но теперь краска осталась только в мелких трещинах пластика.
Мы с братом рассматривали его, боясь прикоснуться. Мать вышла из комнаты и принесла еще один сверток. На этот раз это была женщина в русском народном костюме, только не в бело-красном, а в зеленом. У ног ее были змеи, и все платье как бы в камнях.
- Ну, вот тебе, Сонечка, и Хозяйка Медной Горы. Странно, что я ее в прошлый раз на чердаке не нашла. Пока ничего не трогайте, все в пыли. Я сейчас приду с тряпкой, и мы все протрем.
Она вышла из комнаты, а я рассматривала эту горную царицу. Кокошник у нее был как корона, а коса почти до самого пола. Смотрела она гордо и надменно, но если смотреть ей прямо в глаза находясь на одном уровне, то казалось, что взгляд у нее добрый и заботливый. Руки были в перстнях, а сарафан по низу был расшит камнями.
А потом я отошла и поняла, что она же - просто работа очень умелого мастера, хоть и живая. А может потому и живая, что мастер знал, кого делает. И вообще, было похоже, что дом нас всех слышит, и решил меня приободрить. Услышал, как я восхитилась Хозяйкой Медной Горы и начал делать мне подарки. И ничего, что вслух я ничего не сказала, он же как Дед Мороз, все слышит. Или как Бог. А может они все просто его помощники? Он все слышит, а они исполняют. Хотя, они тоже все слышат. Наверно они просто органы Бога, а он везде и всюду, и в каждом из нас.
Мама принесла тряпку и все протерла. А я просто наблюдала, завороженная, как Хозяйка начала светиться на солнце. Она была покрыта такой краской, которая на солнце блистала, как камешки.