Лицо у нее было припухшее, а волосы лежали как парик.
- Вот же доска рядом, - сказала мама с улыбкой и отвернулась, выходя из комнаты.
- Ой, точно. Хорошо, порежу на ней.
Мама прошла мимо меня с очень злым лицом. Если бы эта женщина не была гостьей, мама бы ее порезала на этой доске сама. Мама может.
Папа общался во дворе у машины с Виталием Ульяновичем, а их сын ходил по двору и курил. Если от его родителей веяло городской серостью, то от их сына веяло чернотой. Словно он был скелетом, на котором вместо мяса была слизь и черный дым. Ему было лет двадцать, как папиным студентам. Только папины студенты были веселые и беззаботные. А он не жил.
Весь день родители обустраивали для них комнату. Нас с Денисом посадили в маленькой комнате, чтобы мы не мешались. Лишь изредка мы слышали разговоры. Про то, что надо выпить за встречу. Что если выпить сегодня, то завтра уже можно будет ездить на машине, и они успеют в монастырь. Мама иногда приходила, лицо ее было каменным, я ее боялась. Она приносила бутерброды нам и уходила. Иногда вместо бутербродов были фрукты. Мне казалось, что она это делает, чтобы не быть там.
Но когда пришел отец, я поняла, что там действительно плохо. Он не был пьян, от него почти не пахло, но он был серым. Папа очень любит общаться с людьми, но эти люди его травили.
Потом родители нас уложили и ушли в большую комнату к гостям за стол.
Ночью, когда я уже успела уснуть, они вернулись.
- Ну, и зачем они на самом деле приехали? - спросила шепотом мама.
- Димка наркоман, Виталя уже не знает, что с ним делать.
- К наркологу, что ж еще?
- Четыре раза к разным докторам пробовали, все едино. Деньги-то на это есть.
- А тут он что позабыл?
- Слышал про монаха, который лечит.
- То есть, уже настолько все плохо?
- А как ты думаешь? Света спивается до белочки, сын на наркотиках. Он уже не знает, что делать.
- И вот они собираются так всю неделю провести?
- Надеюсь нет, завтра в монастырь, я с ними поеду, посмотрим, что там будет.
- Думаешь, они сразу начнут себя иначе вести? Света была пьяна уже в три часа дня. Все готовила я, а потом твой же Виталя начал за столом говорить, что все женщины бесполезны и их заслуги сильно преувеличенны.
- Он просто такой человек.
Родители замолчали. Видимо, это плохие гости. Вот бы дом умел выгонять плохих гостей.
За окном пошел дождь, и я захотела на улицу, бегать по мокрой траве. В комнате становилось душно, пищали комары, а я не должна была двигаться, я же сплю. Писк иногда пролетал мимо уха. Я прижала ладошку к стене и представила, что я это я и еще - я дом.
На его серую, совсем бесчувственную крышу падали тяжелые, холодные капли. На стенах капли проникали в древесину, это было приятно, словно дождь гладил стены, и стены расслаблялись от его прикосновений. А когда дождь капал на окна, казалось, что он освежал взгляд. Днем солнце грело стекла, а еще к ним приставала пыль. А ночной дождь все смывал и охлаждал. Это было приятно. Даже приятнее дневного дождя. Мокрая листва опустилась на крышу от тяжести. От порывов ветра крыша качалась в разные стороны. Такие прикосновения ощущала даже почти бесчувственная крыша, словно дом гладили по голове.
50.
Утром я проснулась под шум в соседней комнате. Гремели стеклянные бутылки, переругивались обитатели комнаты. Родителей не было. Я пыталась различить по голосам, есть ли они в соседней комнате.
Я лежала на кровати и старалась дышать как можно тише, чтобы понять, кто и где находится в доме. Но тут проснулся Денис. Он сел на кровати и стал оглядываться еще не совсем открытыми глазами.
- А где мама? - спросил он.
- С гостями.
- А когда придет?
- Не знаю, я их еще не видела.
- Есть что поесть?
Денису голодать нельзя, он сразу злой становится. Я встала с кровати и пошла к печке. На ней был теплый чайник, значит родители ушли недавно, печка у нас сейчас не топилась, значит чайник из другой комнаты. На тарелке были порезанные фрукты. Кольца апельсин и яблок, столбики бананов, только виноград был целым. Некоторые фрукты были проткнуты шпажкой, некоторые просто лежали.
Я вытащила пару шпажек, разовую и светло-зеленую. Пластиковые, прозрачные, они вполне могли лежать в руках кукол, если бы они у меня были с собой. На рукоятках были полоски, - видимо, не только у японских мечей рукоятки обматывают тканью. Но у шпажек была еще дуга, от того места, где лезвие переходило в рукоять и до самого окончания рукояти. Видимо, для защиты пальцев.
Я показала шпажки Денису, но ему еда была интереснее, а я не знала, можно ли есть фрукты. Мы решили дождаться родителей. Через какое-то время я тоже захотела есть. Денис уже весь извелся, даже попробовал грызть пальцы. Пришлось следить, чтобы его руки были далеко ото рта. Потом я взяла нам по два куска яблока и по две виноградины. Было вкусно, но мало. Каждый раз я старалась переместить фрукты так, чтобы не было заметно, что я что-то взяла.