И Денис, и папа к тому времени успели съесть по два пряника и ждали меня. В семье все делилось поровну.
- Они странно пахнут, - ответила я, зная, что участь моя неизбежна.
- Ну так с мятой же. Ешь, кому говорю, и так совсем дохлая.
Пришлось взять пряник и съесть его. Если кусать помаленьку и запивать чаем в больших количествах, было не так плохо. Второй пришлось съесть уже без чая, под строгим взглядом матери. А потом и третий, и четвертый. Это был праздник под строгим надзором.
Засыпала я тяжело, все вспоминая чудесный камень. Вот интересно, почему он такой. Мне нравились камни, причем, не важно - были они прозрачными или плотными. Хотя нет, больше всего я любила янтарь, а он в основном прозрачный. Но самое важное, что он был живее всех камней. Трогая его, ты чувствовал, что он мог растечься. С другими камнями было иначе. Совсем непрозрачные камни чувствовались как дедушки и бабушки, которые, прожив свое время, погрузились в себя и закрылись в кокон. Глаза их закрыты, а руки лежат на коленях. Они готовы тебя защитить, спрятав в себя, но они не будут с тобой говорить. Да и зачем, - их одежды и морщины расскажут тебе больше, если уметь смотреть.
Прозрачные камни, наоборот, так уплотнились, что начали сиять, и их свет пронизывает все вокруг. Они готовы осветить твой путь, или проникнуть в тебя песнью. Только глядя на них, ты не расскажешь об их жизни, не за что зацепиться.
54.
Голову разрывала боль, и жутко тошнило. Чем больше я пыталась отвлечься, тем хуже мне становилось. Начало морозить. Я спряталась под одеяло с головой и старалась дышать медленно, прогревая своим дыханием воздух вокруг. Сейчас было очень важно отключиться прежде, чем мне станет совсем невыносимо. Вдох-выдох, вдох-выдох, вдох-выдох…
Меня рвало, меня просто выворачивало наизнанку. Каждая мышца стремилась избавиться от яда, а мозг, спасая меня от потрясений отказывался включаться. Лишь на несколько мгновений я увидела, что у матери испуганное лицо, что свет они не включали, что поменяли ведро на кастрюлю. Потом я опять откинулась на кровать. Простыни были холодные, меня переложили на кровать родителей. Мать поднесла к моим губам воду, я смогла отвернуться.
- Пей, кому говорю, лекарство.
Главное дышать ровно. Если я не буду осторожна, меня опять вырвет. Я поворачиваюсь и выпиваю все. Меня трясет, и судороги тела сбивают с ритма. Главное сейчас считать. Раз и два и три и четыре и. Лучше через нос, так меньше тошнит. И тут новый спазм. Я еле успеваю приподняться от подушки. Судя по звуку, родители успели подставить ведро, или кастрюлю, не важно. Почему же так холодно. За что мне это.
Иногда я открываю глаза, я под одеялом по самый подбородок, оно тяжелое, и это неприятно. Слабость во всем теле такая, что я не могу повернуться на бок, хотя очень этого хочу. От стараний я опять засыпаю.
Мать подносит к губам стакан, я отворачиваюсь. Она поворачивает мою голову к стакану. Ну что такое, почему нельзя оставить меня в покое.
- Это просто вода, ничего не будет. Ты слишком много жидкости потеряла.
Как же хочется спать. Приоткрываю рот, цепляюсь передними зубами за край кружки, так она не выскользнет. Вода течет по языку, осторожно глотаю. Все сжимается, надо перетерпеть, не вечно же меня будет так выворачивать. Допиваю до конца.
- А теперь открой рот, это салат.
Пахнет вкусно, но мне же будет плохо. Зачем?
- Открой, кому говорю, или я тебе сама его открою. Ты не ела весь день.
Ну не смогу я. И говорить-то не могу.
Мать давит на рот ложкой, она уже упирается в зубы. Я открываю рот и стараюсь медленно пережевывать капусту с помидорами. Вкусно-то как. Новый спазм, и я опять успеваю только отклониться от кровати. Кислота из желудка обжигает горло. Ну все, как закончится, буду спать пока не стану здоровой.
Вечером я просыпаюсь одна в комнате. Солнце гладит меня по щекам. Я тоже по тебе скучала, ты же везде разное. Я сажусь. Мне кажется, что от солнечных лучей во мне становится больше сил. Какое-то время я просто сижу, свесив ноги с кровати, и согреваюсь от солнца. Как же холодно вчера было. Я открываю глаза, надо бы найти, где остальные. Я иду на крыльцо. На крыльце стоит мама и брат. Они что-то считают.
- Вон как Дениса напугала, пришлось успокаивать, - говорит мама, повернувшись ко мне. - Постой пока тут с братом, скоро папа с лекарствами придет. Я пока чайник поставлю.
Я встаю за спиной брата, и когда мама уходит спрашиваю:
- Что считаем?
- Машины. Сколько в город, сколько из города.
- И как?
- Пока стоим, четыре в город, одна из города. А еще коровы.
- А коров мы не считаем?