Мама предложила пособирать шишки. Когда мы собрали все шишки, мы пошли домой. По дороге я постоянно перелезала через ограду, которой были огорожены трава и деревья у дороги, и собирала грибы. Грибов было много. Мне нравилось обходить каждое дерево и находить все грибы. Словно все они были одной системой и можно было найти легкий способ, даже не глядя на землю, найти все грибы. Они росли узором, и можно было рассчитать этот узор. Так до самого дома я перелезала через ограды и собирала грибы. А у дома мы собрали молодую крапиву.
Дома мама первым делом разложила на моей кровати карту. Потом мы стали думать, куда и на что ее повесить, скотча не было. Зато были иголки из-под пятикубовых шприцов. Те, что остались после уколов Диньке.
Мы повесили карту, и мама сказала нам лежать и не мешать, пока она готовит. На карте все страны были отмечены разными цветами. Что было написано, я не различала даже лежа на кровати под ней, а вот Динька с кровати напротив моей, стоящей у противоположной стенки, все видел. Сначала мы просто перечисляли все страны, которые знаем. Я иногда садилась и смотрела, где какая страна находится, и завидовала маме и Диньке с их идеальным зрением. А потом мы начали рассказывать, какая страна на что похожа. Начали с Италии, которая похожа на сапог. Пока Динька это рассказывал, я стала искать что-нибудь необычное.
Африка была похожа на идущего робота, когда одну ногу не видно, потому что он идет. Австралия - на голову кошки сбоку. Япония походила на морского конька, только вытянутого.
Было весело обсуждать это и иногда вставать и пальцем обводить контуры того, что видишь ты. Даже мама к нам иногда присоединялась.
Потом мы покушали и сели каждый по своим углам. Я рисовала комнату, в которой выросло много растений, а посреди комнаты на диване сидел муми-тролль. Когда-то я видела этот рисунок в книге и мне очень понравилось.
64.
В театре было тихо и нервно. Музыканты по-очереди выступали на сцене, пробуя звук. Было много криков на звукорежиссеров. А я сидела в третьем ряду и сторожила вещи: плащ и несколько сумок. Сидела и писала картину.
Даже странно, как это было удобно. Стулья были деревянными, они остались с тех времен, когда клуб «Космос» был обычным ДК Космонавтов. Фрески с Гагариным, да деревянные линейки стульев, с откидными сидушками, - все что осталось от ДК. На кресле справа были краски, на левом подлокотнике моего кресла - палитра.
Всегда думала, что на коленках возможно писать акварелью, по-крайней мере, я это делала. А вот маслом писать было странно. В какой-то момент я заметила, что совершенно не использую льняное масло. Посмотрела на рисунок. Мазки были мелкие, больше напоминали мелкую листву.
- Зря ты используешь так много оранжевого, - раздалось за моей спиной.
- Я думаю добавить в листву еще немного коричневого, будет совсем осень, и желтого.
- Желтого не надо, больше коричневого. Я скоро на сцену пойду, а потом мы все к тебе, так что не скучай.
- У меня картина, я не скучаю.
Справа была комната, слева осенний лес, разномастный, некоторые деревья были еще зелены, а некоторые уже с коричневой листвой. Почти готово, осталась комната и акценты в листве. Надо бы пройтись, готовая картина мне нужна к концу концерта, время есть. Встав и положив картину рядом с красками, я потянулась. Затекли все конечности сидеть, согнувшись в три погибели, поднимая коленки к голове и опуская голову к коленкам, оставляя место только для руки с кистью. Пока ты рисуешь, напряжение всего тела не заметно.
Идти вдоль ряда было не удобно, уж очень узко. То и дело я цеплялась за деревянные подлокотники, - не удивлюсь, если останутся синяки. Потом я поднялась наверх, и в середине зала направилась к входу. Потом поднялась на балкон.
С балкона был виден темный зал, редкие кучки вещей на разных рядах, людей не было. На сцене начали петь музыканты. Одного куплета достаточно. Администратор пробежала по залу наверх, к звукачам. Потом еще пол куплета. Администратор вернулась к нашим вещам, посмотрела картину. Интересно, она дурак?
Я спустилась. Солист уже сидел и пил минералку, надеюсь без газа, на связках ведь отразится. Я посмотрела на картину, на ней была нимфа. Успела все изгадить, хуже дурака. А нимфу жало, платье и головной убор из листвы были неплохие, а вот лицо корявое, теперь править.
Нимфа села рядом и закрыла глаза. Тонкими мазками я выравнивала ей линию глаз, правила нос. Губки пришлось и вовсе закрасить и положить новые, не такие вульгарные. С этой нимфой я потеряла много времени, а ведь мебель сама по себе цвет не обретет. Пришлось в срочном порядке лезть в картину. Пока с голубой краской. Деревянные подлокотники дивана должны быть синими, но изнутри светиться голубым, так что слоями надо цвет накладывать. Хорошо хоть кисти в картине увеличиваются до размера малярных.