В холст и из него приходилось заглядывать много раз, краски не хотели уходить вместе со мной в картину. Но даже с этими переходами работа шла гораздо быстрее, да и тело не затекало. Администратор побежала требовать бесплатный билет для нимфы.
65.
Проснувшись, я долго смотрела на белую стену, потом подняла взгляд и увидела нижнюю границу карты.
- Мам, я нашла новый способ рисовать картину.
- И какой же? - спросила мама с другой кровати.
Я повернулась и закрыла глаза, света в комнате было как всегда очень много.
- Нужно зайти в картину и красить каждую деталь отдельно. Я зашла в картину и красила подлокотник дивана сначала голубым, чтобы он через синий цвет светился.
- И чем же ты рисовала?
- Маслом.
- А ты хоть знаешь, как маслом-то рисовать?
- Ну, я видела.
- И где же ты видела?
- У художника, он с дядей Сережей снимал помещение, где они папе разрешили уроки вести.
- Дядя Сережа это который краснодеревщик? В которого ты влюбилась?
- Я не влюблялась, он просто красивый, и все. Ну и из дерева у него красивые вещи получаются, даже баба-яга в карандашнице красивая.
- Ты вставать будешь, влюбленная наша?
- Ничего я не влюбленная, - сказала я, уже садясь на кровати.
Утро прошло незаметно, я все злилась, что мама так легко решала за меня, к кому я и как отношусь. За Диньку она так не решала. Динька был верным и не влюбчивым, значит хорошим. А я, по ее мнению, влюблялась во всех подряд и из-за этого была плохой.
После завтрака мы вышли в город. Было солнечно и пусто. Мы быстро прошли в самый центр, и в этот раз повернули от памятника Ленину налево, в противоположную сторону от берега.
Домики на этой стороне улицы старались быть максимально непохожими на дома через дорогу. Даже железные ограды на этой стороне отличались от железных оград с другой стороны. Они были в краске, и ржавые, и в растениях, - одним словом, живые. Дома были деревянными, с обязательной резьбой. Они выглядели как лорды и господа с кружевными воротниками и платками. Строгие и величественные. Другие дома в городе, даже с резными украшениями, были ниже их по статусу. А деревья рядом с домами в центре не были простыми плодоносящими растениями, нет, они были украшениями домов, шляпками и веерами.
Иногда между домами шли маленькие аллеи с лавками и клумбами. На входах в такие аллеи стояли турникеты, которые больше всего походили на маленькие карусели. Мы с Динькой вставали одной ногой на противоположные деления турникетов, а другой ногой отталкивались, как на самокате, и крутились. Иногда мы по-очереди вставали двумя ногами и крепко держались руками за поручень, а второй крутил за двоих. А иногда, если турникет был хорошо смазан, нас крутила мама. На нашем пути попалось два голубых турникета. Тот, что был с ржавчиной, сильно скрипел, так что из него выходила плохая карусель. Следующий был черный, с загнутыми еловыми ветвями и шишками, крутился он очень быстро, мы на нем долго крутились. Потом было еще два зеленых, но они были узкие.
В глубине аллеи за ними стоял дом с железной оградой. Прямо у самого дома росли деревья с красными ягодками. Сам дом был обит светлыми узкими досками. На каждом окне были деревянные кружевные рамы, окрашенные в белый цвет. Дом был утонченный и правильный, словно в нем жила старая леди. Даже деревья перед домом, с темной листвой, не казались лишними, - это был садик для настоящей леди.
Мама подошла к железной ограде и сорвала с ветки, что росла между железной сеткой, несколько ягод.
- Это боярышник, он для сердца полезен.
Мы взяли с ее ладони по ягоде и положили в рот. Это была странная ягода, в ней не было много сока, она скорее походила на вареную картошку, только с другим вкусом. А еще внутри был твердый шарик. Когда я чуть надавила зубами, это оказались дольки семян. Они были твердые и не особо вкусные.
Мы насобирали ягод и сели на лавку их есть. Динька никак не мог научится нормально выплевывать. Каждый раз выходило смешно, и он обижался, а мама вытирала его подбородок и подбадривала, что он всему научится.
Динька плохо учится новому, но он основательный. Долго учит что-то одно, пока не узнает про это все. Но пока учится, у него ничего не выходит.
Когда ему понравились шахматы, он прочитал все книги у нас в доме по шахматам, но до этого провел много игр со мной, мамой и папой постоянно проигрывая. От проигрышей он злился, плакал или начинал драться. И так, пока он не прочел все книги. После этого он указывал как та или иная стратегия, что мы ведем, называется и кто ее использовал или придумал. В конечном итоге с ним стало неинтересно играть, вся игра превращалась в лекцию, и мы отвлекались и проигрывали.