- А кто такой изюбрь?
- Олень, папа на них в тайге охотится.
- Я Соня.
- А я Миша.
- Вы в Красноярск едете?
- Да, к папиным друзьям.
- А сам ты откуда?
- Из Иркутска. А ты?
- А я из Красноярска.
- А ты охотилась?
- Нет, мы даже не рыбачили.
- А я из настоящего оружия стрелял.
- Ух ты, а как так вышло?
- У меня папа самый крутой военный.
- А у меня папа музыкант, я только на его домре играла. Она мастером сделана.
- А я стану великим архитектором, мне так друзья папы сказали.
- А у меня мама художник, я тоже рисую. А еще у меня мама психолог, и строитель. Она много на кого училась и много знает.
- Круто.
Так мы ехали всю дорогу, Миша рассказывал про животных и оружие, а я про сказки и музыку.
80.
Меня душат. Я чувствую, что задыхаюсь. Я чувствую, как в поясницу впивается угол подоконника, как за окном шумит весна. Мое тело сжимают спазмы. Я стискиваю руки своего обидчика. Моего Миши. Не в истерическом желании схватиться за жизнь, просто впиваюсь ногтями и медленно веду по его коже, сжимая ладонь в кулак. Его руки сжимают мое горло, его пальцы впиваются в мои сухожилия и вены, я даже знаю их название на латыни, но сейчас это не важно. Сейчас я смотрю в лицо моему обидчику, моему любимому; его лицо перекошено злобой. У него темные карие глаза, почти черные, с золотыми полосами и очень узкими зрачками. За окном листва шелестит на ветру под ласками солнца, а я смотрю в лицо, полное ненависти и думаю, хочу ли я жить. Мой живот спазмами пытается втянуть в тело хоть немного воздуха. Я чувствую, как под ногтями остаются частички кожи. Я понимаю, что меня сейчас убьют. Просто и без сожалений. Сожаления придут позже, когда придет осознание. Но сначала меня убьют, и даже, возможно, выкинут в окно. Моего обидчика посадят. Я думаю о том, хочу ли я, чтобы его посадили. За окном поют птицы, я ощущаю кожей солнце, я ощущаю запах молодой травы и листвы, еще пахнущей своим смоляным коконом. Интересно, как сейчас в Енисейске. А вдруг там еще убирают снег с крыш, или там уже листва, и коровы выходят со своими телятами поедать первую траву. Я опускаю руки. Разжимаю ладони и плавно опускаю их. Кровь стучит в голове, кружится голова. Я заставляю себя расслабиться, прекратить спазмы. Каждую мышцу, кроме ног, я заставляю стать мягкой. Лицо я тоже расслабляю, даже пытаюсь немного улыбнуться и спокойно посмотреть на обидчика. Борьба прекратилась. И это его пугает, он отпускает руку, делает шаг назад. Он оглядывает меня, возможно, видит полосы на моей шее. Возможно, понимает, что он сейчас делал. Он разворачивается и выходит из кухни. Я начинаю кашлять, спазмы выталкивают воздух из легких. Я цепляюсь за подоконник пальцами до боли. Я чувствую пластик, я чувствую резь в пальцах от того, что я слишком сжала ладони. Я чувствую жизнь. Я прижимаюсь лбом к пластику. Так же как я когда-то прижималась к стеклу автобуса. Только пластик не трясется. Зеленые гаражи, зеленые тополя, зеленая трава. Всё цветет и распускается. Всё живо.
Конец