– Энн, бога ради, остановись! – взмолилась Диана. – Я выбилась из сил, и ты до костей промокла.
– Я должна… выдворить отсюда… проклятую корову, пока мистер Харрисон… ее не увидел, – задыхаясь, проговорила Энн. – Пусть я промокну как мышь, мне все равно… лишь бы ее прогнать.
Но у коровы, похоже, были другие планы, ей не хотелось покидать такое лакомое местечко. Как только уставшие девушки подбежали к ней, она крутанула задом и кинулась от них в противоположный угол поля.
– Беги ей наперерез, Диана, – вскричала Энн. – Беги скорей!
Диана бросилась наперерез. Энн тоже было пустилась вдогонку, но тут вредная корова стала наворачивать круги по полю, словно одержимая. Диана не сомневалась, что у животного поехала крыша. Минут десять они гонялись за коровой, пока наконец не прогнали ее на землю Катбертов через брешь в изгороди.
Ясно, что после всего случившегося Энн пребывала далеко не в лучшем расположении духа. И оно не улучшилось при виде остановившейся поодаль коляски, в которой сидел мистер Ширер из Кармоди с сыном, и оба широко улыбались.
– Лучше вам было расстаться с этой озорницей на прошлой неделе, когда я предлагал ее купить, – сказал со смехом мистер Ширер.
– Могу продать ее вам хоть сейчас, – в запальчивости проговорила раскрасневшаяся и растрепанная хозяйка коровы.
– Идет. Я дам вам за нее двадцать долларов, как и обещал, а Джим сегодня же переправит ее с остальным грузом в Кармоди. Мистеру Риду из Брайтона как раз нужна джерсейская корова.
Через пять минут Джим Ширер уже вел корову по дороге, а взволнованная Энн, получив двадцать долларов, подъезжала к Зеленым Крышам.
– А что скажет Марилла? – поинтересовалась Диана.
– Да ничего. Долли – моя корова, и сомнительно, чтобы на аукционе за нее дали больше двадцати долларов. А вот когда мистер Харрисон увидит следы ее пребывания на поле овса, он поймет, что с коровой я не справилась и свое слово не сдержала. Вот что ужасно! Это мне урок – никогда не давать честного слова, если дело касается коров. Если корова одним махом перепрыгивает через забор и может его даже сломать, такой корове нельзя доверять.
Мариллы дома не было, она ушла к миссис Линд, а вернувшись, сообщила, что уже знает о совершенной сделке. Миссис Линд видела из окна основные манипуляции с коровой, а остальное додумала.
– Полагаю, хорошо, что мы с ней расстались, хотя ты, Энн, иногда поступаешь опрометчиво. Одного я понять не могу, как эта негодяйка выбралась из загона. Наверно, выломала доски.
– Я об этом как-то не подумала, – сказала Энн. – Но теперь пойду посмотрю. Мартин так и не вернулся. Возможно, скончались и другие его тетки. Это напоминает мне историю про мистера Питера Слоуна и октогенариев[2]. Однажды вечером миссис Слоун отложила газету и обратилась к мистеру Слоуну с вопросом: «Здесь написано, что умер еще один октогенарий. А кто такой октогенарий, Питер?» Я не знаю, что ответил мистер Слоун, но, думаю, что октогенарии – очень болезненные создания, потому что о них пишут только тогда, когда они умирают. Так и тети Мартина.
– Мартин ничем не отличается от всех прочих французов, – проговорила с негодованием Марилла. – На них ни в чем нельзя положиться.
Марилла разбирала покупки, сделанные Энн в Кармоди, когда со двора донесся пронзительный крик. Через минуту в кухню влетела Энн, заламывая руки.
– Энн Ширли, что еще стряслось?
– О, Марилла, что мне делать? Это кошмар! И я в этом виновата. Когда только я научусь сначала думать, прежде чем сотворить очередную глупость? Миссис Линд всегда говорит, что когда-нибудь я сделаю нечто ужасное. И вот этот момент настал.
– Ты всегда найдешь, чем удивить, Энн. Что ты натворила на этот раз?
– Продала корову мистера Харрисона… он купил ее у мистера Белла… продала мистеру Ширеру. А наша Долли так и стоит в загоне.
– Энн Ширли, ты бредишь?
– Если бы! Хотя все это очень похоже на кошмар. В эту минуту корова мистера Харрисона находится в Шарлоттауне. О, Марилла, мне казалось, что с моими досадными ошибками покончено, и вот, пожалуйста… ничего хуже этого я не совершала. Что мне теперь делать?
– Что делать? Остается только одно – пойти к мистеру Харрисону и рассказать ему все как есть. Мы можем отдать ему нашу джерсейскую корову, если он не захочет взять деньги. Наша корова не хуже его.
– Представляю, в какую он придет ярость, и, конечно, ни на что не согласится, – простонала Энн.
– Может и такое быть. Он производит впечатление сварливого человека. Если хочешь, я сама пойду к нему и все объясню.