Вероятно.
Я сняла сапожки, чтобы они не стучали по крыше, и осторожно спустилась к окну, которое, по моим расчетам, должно было вести в комнату брата. Как я и надеялась, оно не было заперто и легко поддалось. Все-таки Шерлока воспитывала та же мать, что и меня, и он знал, как свежий воздух полезен для здоровья.
Я скользнула внутрь и затворила за собой окно. Я знала, что у Шерлока хранится много костюмов для маскировки, и собиралась порыться в его шкафу. Ведь, если верить рассказам доктора Ватсона, ему приходилось притворяться старушкой. А значит, там найдутся юбка, шаль и шляпка.
Потом я пережду, пока не уляжется суматоха и не хлопнет входная дверь, и сбегу как пришла — через окно.
И больше никогда не буду переодеваться в сестру милосердия.
Безопасен ли образ Лианы Месхол? Нет, наверное, нет. Холмс непременно обсудит случившееся этой ночью со своим другом, и Ватсон сознается, что посещал «доктора Рагостина».
Удастся ли мне снова увидеться с достопочтенной Сесилией?
Вряд ли.
Чтобы сохранить свободу, я должна отвечать значению своего имени. Энола. Одинокая.
Затапливая камин в комнате на Бейкер-стрит, я думала о том, что мое горе скрашивает лишь одно: мой брат Шерлок, знает он это или нет, хочет он этого или нет, а предоставил мне укрытие.
Все той же холодной зимой Февраль, 1889
На рассвете великий детектив поднимается по лестнице в свои комнаты, тяжело шагая от усталости и отчаяния. Много часов он искал черную бабочку, которая упорхнула от него в ночь будто призрак; вот только его сестра не призрак, а худенькая девочка без крыльев, и не могла она незаметно улететь из серого Лондона! Куда же она пропала? Почему не удалось ее найти?
Детектив заходит в гостиную — поникший, согнувшийся под тяжестью неудачи — и затворяет за собой дверь.
Как странно: в комнате тепло, словно ее топили всю ночь. Но этого не может быть.
Или может? Его охватывает тревога. В камине все еще весело пляшет огонь. Неужели сюда кто-то проник?!
Детектив включает газовое освещение и осматривается. Даже без улик он уже знает ответ, и его сердце пронзает досада, острая, как лезвие кинжала; стиснув кулаки и сдерживая желание громко выругаться, он присматривается к камину. Там догорает черная ткань — балахон бывшей сестры милосердия. Скорее всего, из шкафа с костюмами пропало несколько предметов одежды. Слишком смекалистая сестра детектива переждала ночь в его комнатах, там, где ему и в голову не пришло бы ее искать, и сбежала в новой маскировке.
— Какая наглость! — шипит он, стиснув зубы. — Вот нахальная, бесстыдная, невероятно дерзкая девчонка!
Детектив нехотя признает, что сестра в очередной раз его обхитрила, и расслабленно опускает плечи, а его тонкие губы расплываются в улыбке. Он закидывает голову и заливается искренним, чуть ли не радостным смехом.
В «Пэлл-Мэлл Газетт» и других газетах появилось следующее объявление:
«Моей Хризантеме: первая, третья и шестая буквы простоты, третья — утонченности, первая — тоже утонченности, третья или шестая — невинности, снова первая — утонченности, шестая — чистоты и еще раз первая — утонченности. А у тебя? Твоя Лиана»
Отправительница долго думала, насколько надежен шифр, очевидно указывающий на василек, орхидею, маргаритку и ландыш, и сочла его вполне безобидным, поскольку не так давно нашла в письменном столе своего дорогого противника — старшего брата — лист бумаги со следующими записями:
Доброта Чистота Невинность Восхищение ??? истинная любовь
Верность Нежность Д, О, Г, А» И, О, В или Н?
Поразительно, как великий детектив не разгадал шифр, который девочке казался одним из простейших? Ведь если бы он расшифровал это послание, то уже охотился бы за цыганами, а не бродил по Лондону!
Поэтому она без страха отправила матери сообщение «все хорошо», поскольку догадывалась — и надеялась, что догадка эта верна, — почему мама до сих пор ей не ответила.
Бюро доктора Рагостина, научного искателя, на время закрылось. «Доктор Рагостин» еще не определился, насколько безопасно продолжать здесь работать. Девочке хотелось бы тратить свободное время на помощь несчастным беднякам в Ист-Энде, но она догадывалась, что там ее будут высматривать даже днем. Поэтому она пока сидит в своей съемной комнате, ждет, когда пройдет синяк на лице и размышляет, как быть дальше.
Газеты молчали о том, что случилось с достопочтенной Сесилией — эту историю успешно замяли. В колонке уголовных дел упомянули об аресте Александра Финча. Его обвиняли в «нападении с намерением совершить тяжкое убийство».