— Как умно, — прошептала я. Значит, Флора воспользовалась фамилией Кипперсолта и именем всем известного Ватсона, чтобы подставить доброго врача. — Как чудовищно! — исправилась я.
— Чудовищно — не то слово!
В маленькую гостиную вошла горничная с моим букетом в зелёной стеклянной вазе и бережно поставила его на спинет. Комнату, которая выглядела намного приятнее без зловещих безобразных букетов, наполнил аромат душистой резеды.
Дождавшись, пока горничная удалится, я спросила:
— Вам известно, кто организовал это гнусное и со стороны как будто законное похищение?
— Пока нельзя сказать наверняка, но Джон подозревает, что с ним решил расквитаться один из психически больных пациентов, которого он по долгу службы отправил в лечебницу. Сейчас в свободное от работы время он изучает свои записи в поисках зацепок.
— Так кто же всё-таки его нашёл? Мистер Шерлок Холмс?
— Ничего подобного!
Я почти не сомневалась, что сейчас она назовёт имя мистера Майкрофта Холмса.
Однако своим ответом миссис Ватсон застала меня врасплох.
— Пожалуй, личность спасителя моего милого Джона — самое поразительное во всей истории. Насколько мне известно... — Миссис Ватсон замялась в нерешительности, и я не стала на неё давить, поскольку понимала, как некрасиво её расспрашивать о столь деликатных вещах. Впрочем, несколько мгновений спустя миссис Ватсон слегка нахмурилась, вздёрнула подбородок и наклонилась ко мне: — Думаю, нет ничего плохого, чтобы поделиться этим с вами, мисс Энверуа: огромную роль в спасении моего любимого мужа сыграла мисс Энола Холмс.
— Мисс Энола Холмс?!
— Младшая сестра мистера Шерлока Холмса.
— Сестра?! Я не знала, что у него есть сестра, — ответила я с неподдельным интересом, понимая, как полезна для меня искренность миссис Ватсон.
— Об этом мало кто знает, — отозвалась она. — Девушка очень самовольная и не слишком женственная, что сильно тревожит братьев... На самом деле они даже не знают точно, где она сейчас.
— Что, простите?
Миссис Ватсон пустилась в длительные объяснения; я избавлю любезного читателя от пересказа истории моего путешествия из Фернделл-холла в Лондон её словами. Больше всего меня интересовало, что известно обо мне моим братьям; в основном наши сведения совпадали, за одним невероятно важным исключением, о котором я узнала следующим образом.
— Вам не приходилось встречать эту удивительную девушку? — полюбопытствовала я.
— Нет! Мы даже не знаем, почему и как она оказалась замешана в историю с исчезновением Джона.
— Вы лишь недавно о ней узнали?
— Нет, признаюсь... Видите ли, мой муж мне признался, что его очень тревожило состояние мистера Шерлока Холмса, опечаленного побегом сестры, и он решился обратиться к некоему доктору Рагостину.
— Доктору Рагостину?! — переспросила я с уместным удивлением в голосе.
— Так называемому учёному искателю, — ядовито уточнила миссис Ватсон, точнее — настолько ядовито, насколько это было возможно для обладательницы нежного, сладкого голоса. — Теперь Джон почти уверен, что это жалкий шарлатан.
— Ему ничего не удалось узнать у доктора Рагостина?
— Он даже его ни разу не видел! Ему довелось побеседовать только с секретарём доктора Рагостина, обычной девушкой.
— Интересно, а не моя ли это подруга Марджори Пибоди? — задумчиво произнесла я. — Вы же знаете, какие печальные последствия для владеющих землёй семей влечёт за собой упадок сельского хозяйства. Марджори пришлось пойти на работу к некоему учёному. Вы случайно не знаете, как зовут секретаря доктора Рагостина?
— Боюсь, что нет. Я ничего о ней не знаю.
— Даже как она выглядит? Марджори — светловолосая и пышная девушка.
— Честное слово, не могу сказать. Джон мало что запомнил; она не показалась ему примечательной.
Я надеялась, что отреагировала на спасительные слова миссис Ватсон спокойно и ни капли не подозрительно; она тем временем продолжила вещать об окутанной покрывалом тайны Эноле Холмс и её роли в спасении доктора Ватсона. Когда миссис Ватсон закончила свой рассказ, я поднялась, поздравила её со счастливым исходом, крепко обняла и, горячо пожелав всего наилучшего, вышла из маленькой гостиной походкой идеальной леди — но всё это время я мысленно плясала и прыгала от восторга, словно чумазый ребёнок, делала колесо и стояла на голове, радостно крича: «Да здравствует простодушный, добрый доктор Ватсон!»