Несколько недель назад я составила список того, что знает обо мне брат, и внесла в него следующие пункты.
Он (Шерлок) знает, что я называлась Лианой.
Скорее всего, он знает от доктора Ватсона, что девушка по имени Лиана Месхол работала у первого и единственного в мире учёного искателя.
Однако, судя по тому, что поведала мне миссис Ватсон, эти выводы беспочвенны!
Разве что... Разве что Шерлок попросил её слукавить, чтобы расставить для меня сети?
Нет, невозможно. Никто не мог предположить, когда я приду, и приду ли вообще, и в какой буду маскировке. Кроме того, наблюдения миссис Ватсон показались мне правдивыми: она говорила как любящая, снисходительная к глуповатому и невнимательному мужу жена. Уходя из дома доктора Ватсона, я в очередной раз поблагодарила судьбу за его доброту и беспечность. Как же хорошо, что он не придал никакого значения мисс Месхол; доктор Ватсон забыл её фамилию — что уж говорить об имени!
А значит, если он и рассказал Шерлоку про свой визит к шарлатану Рагостину — про его секретаря вряд ли упомянул даже вскользь.
Вот оно, счастье.
Я снова могу надеть личину Лианы Месхол.
Я всё ещё могу посвятить жизнь своему призванию.
(Мне пришлось сдержаться, чтобы не побежать вприпрыжку: всё-таки я шла по благополучному району в образе достойной леди.)
А однажды, когда я стану совершеннолетней и независимой и меня больше никто не посмеет никуда отправить без моего согласия — этого мне придётся ждать ещё семь долгих лет, но мечтать никто не запрещает, верно? — я буду работать под своим настоящим именем.
Энола Холмс, первая и единственная настоящая учёная искательница на свете.
Апрель 1889
— Флора Гаррис, — сказал великий детектив мистер Шерлок Холмс, обращаясь к своему другу и коллеге доктору Ватсону, когда они отдыхали после превосходного ужина в ресторане «Симпсоне» на Стрэнде. — Или Харрис, как произнесла бы она сама, поскольку родилась и выросла под звон колоколов Сент-Мэри-ле-Боу, среди тех, кому не свойственно правильное произношение.
Ватсон слегка запоздало кивнул:
— То есть кокни.
— Именно. У Флоры Гаррис есть сестра, на пять лет её старше — Фрэнсис. Флора осталась старой девой. Фрэнсис вышла замуж за человека выше её по положению. Они с мужем открыли магазинчик «Шантеклер» на Холивелл-стрит; тогда Фрэнсис придумала себе подходящее прозвище — Пертелотта.
— Умно, — заметил Ватсон, любуясь кубинской сигарой, которой с минуты на минуту собирался затянуться, — хотя довольно необычно.
— Как вам, к несчастью, пришлось выяснить на собственном опыте, «необычная» — слишком бледный эпитет для этой семьи.
— А мне пришлось? Пока что я не понимаю, к чему вы клоните, Холмс.
— Супруга старшей сестры звали Огастас Кипперсолт.
Ватсон ахнул и выронил сигару. Она упала на скатерть, но он не потрудился её поднять.
— Младшая сестра его жены жила вместе с ними. Довольно нестандартная ситуация, верно? Некоторое время спустя Огастас Кипперсолт отправил Флору в психиатрическую лечебницу на основании жорж-сандизма1.
_____________________________________________
1Жорж-сандизм — идеология, выросшая из творчества французской писательницы Жорж Санд; включает в себя культ безрассудства, пренебрежения нравственными нормами и правилами поведения в обществе.
Ватсон резко выпрямился, поражённый внезапным открытием:
— Так вот оно что! Да, я помню этот случай. Мало того что несчастная одевалась как мужчина — многие тревожные факторы указывали на то, что её необходимо исключить из общества как источник заразы. Нездоровые отношения сестёр, несчастный случай, после которого больная осталась с изуродованным лицом, её горькая обида, граничащая с мономанией...
— О, никто не сомневается в поставленном вами диагнозе, дорогой Ватсон! Флора Гаррис несомненно безумна.
— То есть это она... Она — тот подлец, который выманил меня из клуба?! — с растущим недоверием воскликнул доктор Ватсон.
— Да, безусловно. Именно из-за неё вам пришлось провести неделю в этом кошмарном месте, в «Колни Хатч».
Холмс объяснил, что миссис Пертелотта Кипперсолт, вероятно, тоже не совсем психически здоровая, предпочла сестру мужу и вызволила Флору Гаррис из лечебницы, за что её муж в итоге поплатился жизнью. Убийство, разумеется, привело миссис Кипперсолт в ужас, и она, взяв сестру в ежовые рукавицы, не спускала её с короткого поводка. Однако надзор со временем становился всё менее строгим, и Флоре Гаррис удалось отомстить врачу, который признал её сумасшедшей.