Я замерла на месте и всмотрелась в его лицо. В минуту опасности я не колеблясь бросилась ему на помощь — но можно ли довериться ему сейчас? Мой брат был очень умен и вполне мог неожиданно нацепить на меня наручники.
— Конечно, если не хочешь, — продолжил он, правильно истолковав мое молчание, — можешь найти для меня палку или трость, если тебе не сложно.
На этих словах его голос дрогнул, словно в нем потушили невидимый огонек, и оборвался, как жизнь бабочки, попавшей под ботинок. Пропала некая искра, которой я не замечала, пока она не исчезла.
И я не смела дать этому чувству название.
Однако сердце у меня болезненно затрепетало, и, несмотря на все свои разумные сомнения, я подошла к Шерлоку и позволила ему положить руку мне на плечо.
Глава двенадцатая
В полной тишине, стараясь никому не показываться на глаза, мы с Шерлоком пробирались по переулкам за домами, через задние дворы, по подъездным дорожкам для экипажей, где на нас лаяли сонные сторожевые собаки, через живые изгороди и скрипучие ворота — и наконец прокрались под чьими-то темными окнами, чтобы выйти на Оакли-стрит. Там на углу стоял крепкий четырехколесный экипаж, под нимбом света от фонаря похожий на небесную колесницу.
Только тогда Шерлок заговорил и ответил на вопрос, который я не задавала:
— Энола, я не имел бы права называться джентльменом, если бы сердечно не поблагодарил тебя и не отпустил на все четыре стороны.
У меня словно выросли крылья.
— Но только в этот раз.
Как же, крылья — их тут же подрезали! Конечно, следовало этого ожидать, но я надеялась... впрочем, не важно. Нет, все же я испытала горькое разочарование.
— Почему, позволь узнать, ты не оставишь меня в покое?! — горячо воскликнула я. — Неужели не понимаешь...
— Милая сестра, я искренне восхищен твоими замечательными способностями, однако моя обязанность — думать о твоем будущем. Как ты выйдешь замуж, если продолжишь вести себя столь неподобающим образом?
Разумеется, он имел в виду, что никто не возьмет в жены девчонку, которая лазает по деревьям и перелетает на веревках через канавы.
— Ну и что с того? — огрызнулась я. Никто прежде не проявлял ко мне теплых чувств — так какая разница, изменится это когда-нибудь или нет? Признаюсь, правда, что говорила я с горечью. — Я привыкла быть одна.
— Но Энола, ты же не хочешь остаться старой девой?! — И это говорит убежденный холостяк! — Мир полон опасностей. Любая женщина нуждается в защитнике.
Забавно слышать это от человека, который хромает на одну ногу и с каждым шагом все сильнее опирается на мое плечо.
— Чушь! — отрезала я. — Если скажешь еще какую-нибудь подобную глупость, я пну тебя в больную ногу.
— Энола! Ты не посмеешь!
— Ты прав, — кивнула я. — Лучше пнуть здоровую, чтобы и ее покалечить.
— Энола! — возмутился он. Видимо, поверил мне на слово.
— Больше ни слова о твоем так называемом долге, — ответила я. — Разве не от брака, разве не от, как ты выражаешься, «защитника» ты надеешься спасти леди Сесилию? И как, позволь узнать? — Тишина. — Ты можешь выяснить, где ее держат?
— Какой же я был слепец: думал, что она в том доме... — пробормотал Шерлок, не ответив на мой вопрос. — Вместо того чтобы подмасливать горничную...
— А! Так вот кто такая Бриджит.
Он поморщился:
— От нее я почти ничего не узнал. Лучше бы попробовал следить за отъезжающими экипажами — даже если бы пришлось прицепиться...
— Не с твоей больной ногой...
— Я прекрасно об этом помню, благодарю! — грубо оборвал меня Шерлок. Он прислонился к столбу чьих-то ворот и посмотрел на меня. — Энола, ты не могла бы поделиться со мной тем, что тебе известно об этом деле?
Я обрадовалась возможности побыть с братом еще несколько минут, но виду не подала:
— Только в обмен на то, что знаешь ты. Леди Теодора свободно может с тобой связываться?
— Да, хотя причина тому печальная. Вследствие разногласий между супругами касательно брака их дочери леди Теодора втайне уехала от сэра Юстаса и вместе с оставшимися детьми вернулась в родовое поместье за городом.
Узнав от брата название и местонахождение поместья, я в подробностях описала ему свою случайную встречу с Сесилией Алистер, скрыв лишь то, что произошла она в дамской комнате, — не только из-за смущения, но и для того, чтобы и далее пользоваться этим заведением, не тревожась о том, что у входа меня могут перехватить братья. Я лишь сказала, что это было «общественное место». Зато о суровых спутницах несчастной, о неудобной юбке, осунувшемся лице девушки и о том, что леди Сесилия меня узнала, я поведала, ничего не утаив. Я рассказала, как она дала мне знак с помощью своего удивительно непримечательного веера, как умело его мне подбросила и что написала на розовой бумаге.