На этом письмо обрывалось — очевидно, герцогиня в самом деле не знала, как лучше выразиться, и решила закончить его позже. Я тоже не знала, что и думать после такого сочинения, ведь в моём воображении Бланшфлёр была изнеженной, презренной аристократкой, однако её глубокое сострадание навело меня на мысль, что, если мы когда-нибудь встретимся, она мне, возможно, понравится.
— Ах! Вот она! — воскликнула Бирюзовая Мэри.
Я поспешила к ней, и она протянула мне большую рамку-книжку для фотографии, которую я тут же открыла.
Глава пятая
Узкое лицо герцогини терялось среди густых золотисто-каштановых прядей и невероятно изысканного наряда. Я взглянула в её печальные глаза. Шёлковый воротник, пышнее которого я в жизни не видела, закрывал подбородок, и нежный бантик сбоку идеально сочетался с бантом на пояске — боже, как же туго он был затянут! Я невольно выпалила:
— Впервые вижу такую тонкую талию!
— Неудивительно, — с гордостью произнесла Персик. — Наша милая Бланшфлёр с детства носит ложечный корсет.
Чудовищно! Такой корсет сжимает даже верхнюю часть бёдер, а железная «ложка» давит на живот. И она носит его с детства! Как же ей пришлось страдать! Я и сама вынужденно носила корсет, чтобы прятать в нём самое необходимое, вроде моего кинжала, и хотя никогда его не затягивала, с огромным наслаждением избавлялась от этого жестокого инструмента пыток вечером каждого дня...
— Она всегда его надевала, даже в постель.
Герцогиня спала в корсете?! Да, многие благородные леди шли на такие жертвы, но всё же... какой кошмар!
— Кроме, конечно, того времени, когда была в положении.
В положении?!
— Она... мм...
— К несчастью, оба выкидыши.
Неудивительно.
— Очень жаль, а ведь роды ещё мучительно болезненны и опасны для здоровья её милости.
Разумеется. Искалеченная корректирующими корсетами герцогиня вполне могла умереть от такой нагрузки. Я не представляю, чтобы столь истерзанное тело могло выносить дитя — а ведь от неё это ожидалось!
— Полагаю, — заметила Бирюзовая Мэри, забирая у меня фотографию, — надо показать её мистеру Шерлоку Холмсу. Кажется, он уже прибыл.
О нет! Я сделала вид, будто всё прослушала, и выпалила:
— Само собой, её милость была в перчатках?
— О да, в белых сетчатых.
— Чем она дополнила образ? — уточнила я, имея в виду аксессуары, которые леди обычно брали с собой на прогулку — ридикюль, муфточку, веер...
— Белым кружевным зонтиком с муаровыми оборками в тон платью, — ответила Персик. — А в другой руке она несла платок.
Необычно. Платки носили с собой незамужние девушки, держа их за самую серединку, чтобы они развевались подобно вееру, и если мимо проходил привлекательный джентльмен, платок намеренно роняли на пол.
Бирюза прочла в моём взгляде немой вопрос.
— Бланшфлёр всегда носила с собой платок, поскольку страдала от лёгкой астмы... то есть страдает, — добавила она уже намного жёстче и холоднее, сердитая на себя и недовольная мною. — Я провожу вас до двери.
Так наша беседа резко подошла к концу — однако почему леди не позвали горничную, чтобы та меня увела?
— Идём, — бросила она и поспешила к выходу из будуара, сжимая в руке фотографию.
О, как же мне не везёт! Она хочет немедленно показать Шерлоку этот проклятый снимок. Лично. Она не желает больше ждать.
Проклятие, и как же быть? Я чувствовала себя крысой, забегающей в ловушку, когда шла вслед за надменной фрейлиной к лестнице. Если Шерлок меня увидит — последствия могут быть самые неприятные. Предположим, он не узнал бы родную сестру в стильном женственном наряде и шляпке, — но всё равно поинтересовался бы, кто это, и ему бы ответили, что я помощница доктора Рагостина... Нет, этого нельзя допустить! Я должна избежать встречи с братом, скрыть от него эту свою «маску»...
Мы спустились по лестнице на площадку второго этажа, и сердце моё забилось ещё тревожнее. Там, в арочном проходе, виднелась высокая фигура моего брата, а рядом с ним стоял сам герцог Луи дель Кампо.
— ...искренне надеюсь, что вам удастся пролить свет на эту мрачную тайну, страшное горе для моей семьи...
Шерлок слушал благородного сеньора, сцепив руки за спиной и склонив голову, словно сочувственно ему внимая, хотя наверняка отчаянно желал скорее взять шляпу, перчатки и трость со столика и уйти...
У подножия лестницы, напротив двери, стоял высокий столик, больше похожий на вешалку для шляп.
Мой разум ещё не успел обдумать план, но глаза увидели возможность, а руки её поймали. По перилам гуляли три кошки. Я подхватила одной рукой самую крупную и грациозную, львиного цвета, а саквояж повесила на кончики пальцев и пошла дальше, поглаживая кошку по гладкой шерсти, чтобы она не принялась мяукать... раньше времени.