В том, что чума все-таки отступила, немалую роль сыграли и другие факторы. Одним из них была, скажем так, «видовая санитария». В начале XVIII в. в Европу с Востока вторглись серые крысы, пасюки (Rattus norvegicus). Крупные, свирепые и чрезвычайно плодовитые, они быстро вытеснили местных черных крыс (Rattus rattus) из их экологической ниши и фактически истребили. Благодаря избытку снеди и отсутствию естественных врагов пасюки заполоняли все страны, куда добирались. Легко приспособившись к жизни на корабле, они постепенно расширяли ареал обитания на весь мир. В истории чумы распространение этого вида стало поворотным событием, потому что серые крысы осторожнее черных и от людей они сразу же удирают. При такой склонности к дистанцированию серые крысы не могут быть эффективными переносчиками заразы. И действительно, наблюдения, сделанные в Индии во время третьей пандемии, подтверждают, что разница в отношении к человеку у этих двух видов крыс значительно отразилась на распространении чумы. В Индии черных крыс, пушистых, давно знакомых и дружелюбных, многие воспринимали почти как домашних животных. Их часто приручали, подкармливали, играли с ними, и это обернулось трагическими последствиями в виде целой череды эпидемических катастроф. В свою очередь, агрессивные и нелюдимые пасюки ни симпатии, ни желания общаться ближе не вызывали. Поэтому чем дальше колонии серых крыс вытесняли черных, тем сложнее становилось чумной палочке преодолевать видовой барьер между грызуном и человеком. Почти наверняка чума в Европе пошла на спад с появлением там серых крыс, а во время третьей пандемии одним из главных факторов, определивших регионы основных эпидемических вспышек, было преобладание там черных крыс, как, в частности, и в эпицентре эпидемии – Бомбейском округе Индии.
Вторым важным фактором был климат. Чума стала отступать в XVII в., во время так называемого малого ледникового периода, когда средние зимние температуры по всей Европе заметно понизились. Нидерландские художники той поры, в том числе Хендрик Аверкамп, Питер Брейгель Старший и Питер Брейгель Младший, даже создали на этом фоне новый жанр зимних пейзажей – среди сугробов, по замерзшим каналам Амстердама и Роттердама, горожане катаются на коньках. В XVII в. английская Темза замерзала регулярно, и лед на ней был такой толщины, что выдерживал не только конькобежцев, но и народные гулянья с продолжительными «морозными ярмарками». Даже Балтийское море промерзало настолько, что из Польши в Швецию добирались на санях. Малый ледниковый период продолжался с 1350 по 1850 г., но в нем было три наиболее холодных фазы. Вторая и самая сильная началась в 1650 г., то есть совпала с окончанием чумного поветрия в Северной Европе. Из-за похолодания масштабы деятельности блох и чумной палочки изрядно сократились. Наводит на размышления и тот факт, что третья пандемия началась после окончания малого ледникового периода, одновременно с потеплением в 1850 г.
Третий фактор, тоже, вероятно, ускоривший отступление чумы, – перемены в образе жизни, а значит, и в гигиене. Чем лучше жилищные условия, тем меньше в доме крыс. Например, с появлением черепицы исчезли крыши из соломы, в которой крысы устраивали гнезда. Бетонные полы пришли на смену глинобитным и отгородили человека от крыс, живших в подполе, а вынос зернохранилищ подальше от жилья еще больше способствовал увеличению дистанции между людьми и грызунами. Плотность населенности городских домов становилась ниже, и это тоже препятствовало распространению паразитов. Когда люди живут не в тесноте, не спят в одной кровати, блохам гораздо сложнее перебираться с тела на тело. Сыграло роль и улучшение личной гигиены. В XVIII в. туалетное мыло стало доступнее и, вкупе с привычкой регулярно мыться, заметно сократило распространенность человеческих эктопаразитов, таких как блохи и вши.
Случалось, что и санитарные мифы оборачивались вполне осязаемыми результатами. Давно, например, бытовало мнение, что Великий лондонский пожар, случившийся в сентябре 1666 г., очистил британскую столицу и тем самым удачно пресек поветрие, разбушевавшееся годом раньше, а затем поспособствовал застройке сгоревших гнездилищ новыми домами, которые были гораздо просторнее и лучше с точки зрения прочности, вентиляции, освещенности и санитарии. Спустя два столетия в Британской Индии, вдохновившись тем Великим пожаром, местные власти решили спалить убежища чумной заразы – грязные многоквартирные «чоулы» Бомбея и калькуттские лачуги «бастис», где царила антисанитария. Их обитатели были выселены, а сами строения сожжены, чтобы, следуя лондонскому примеру, защитить оба города от чумы с помощью всепожирающего пламени и дальнейшей реконструкции.