Столько возбуждения было в жадной до наслаждения девушке, что я резко почти сразу шумно выдохнув, прижал девушку к себе. Когда снял ее с себя, Катерина даже не сдержала возгласа разочарования.
«И это все?» – будто говорил ее уничижающий взгляд из–под ресниц.
«Не, не все» – мысленно ответил я, вскрывая следующий презерватив. Подхватив девушку под бедра, я чуть подтолкнул ее, поставив к себе задом.
– Давай, детка, – похлопал я ее упругой ягодице. Катя выдохнула со всхлипом и схватила кровать за изголовье, грациозно выгибаясь. – Давай, давай! – опять пару раз хлопнул я ее, толкая тазом вперед, постепенно увеличивая амплитуду движений. Схватился руками за две удобные косточки на талии, с силой притягивая ее к себе. Девушка еще больше выгнула спину, пряча лицо в подушке и гася в ней стоны.
Громкие шлепки наших тел и на улице, думаю, слышны были – балкон, уходя днем, как и шторы, я оставил открытым. И светильник в изголовье горит, так что если смотрит кто в окно, нас хорошо видно. Повернулся – так и есть, в соседнем корпусе на одном из балконов виднеется овал лица. Я улыбнулся и, убрав руки за голову, скрестил пальцы на затылке, двигаясь еще быстрее.
Ладно, посмотрели, и хватит – я чуть замедлился, навалился всем телом на хрупкую девушку подо мной и потянулся к светильнику, выключив его.
– Аа… Аа… – в голос застонала Катерина, поднимая лицо от подушки, – не останавливайся! Не останавливайся [пожалуйста]!
Нравится мне, когда девушки кричат и ругаются во время секса.
Катя продолжала несвязно призывать меня не останавливаться и продолжать. Когда она закричала в экстазе, я тоже не сдержался, даже не заметив, как с силой потянул ее за волосы, заставляя изогнуться. Катя еще раз вскрикнула и отстранилась, упав ничком на кровать. Она чуть извивалась, не переставая стонать, ее сплетенные ноги крупно дрожали, будто в судорогах.
Одна грудь вывалилась из бюстгальтера – ну вот, опять [обман]. Грудь большая, но растянутая во время кормления, лопухом свисает вниз. Зато в бюстгальтере выглядит так, что сразу все мысли вон и глаз только туда тянется.
Я лег рядом, снял бюстгальтер и начал ласкать и целовать соскучившиеся по свободе груди. Катя едва постанывала - соврала мне про то, что болит, просто вида их обвисшего стеснялась. С груди я перешел на спину, целуя ее по позвоночнику, шепча о том, какая она классная. Девушка понемногу начинала громче и глубже дышать. Я положил ее на живот и надел следующий презерватив, стараясь делать это незаметно.
Одной рукой поглаживая девушку по спине, второй я потянулся к ящику в тумбочке. Достал оттуда выложенный вместе с пачкой презервативов тюбик смазки – вот чего мне днем с подружками не хватало. Продолжая гладить Катю по спине, обильно выдавил гель на ладонь, коленом чуть ноги Кате раздвигая. В последний момент она почувствовала неладное, попробовав отстраниться, но меня уже было не остановить. Я лег на нее всем телом, вдавливая в кровать – вот так подруга, вспоминай свое разочарование в начале.
– Нет–нет–нет не надо! Прошу тебя, не надо! – быстро и не очень внятно заговорила Катерина. Медленно, но неотвратимо я наваливался на нее все сильнее, а она уже заголосила, – стой! Куда [ты]?! [Сережа], ты что делаешь!? Ты порвешь меня сейчас, ты порвешь мне все! Не надо [пожалуйста]!
Я приостановился, замерев, приподнявшись на локтях, но все так же прижимаясь тазом, когда она голос повысила. С минуту полежали почти тихо, я лишь целовал девушке шею и плечи.
– Прошу…прошу… мне больно, Сережа, прошу тебя… не надо… – периодически шептала Катя, но уже начала тихонько двигать попкой. Не надо… – задвигалась она активнее. Я прижался к ней до упора, уже не встречая сопротивления. Катя глухо застонала, закусив подушку.
Вот так, Петруха, Колян, Андрюха, или как тебя там? Продолжай шпилить в свои танчики, пока кто–то будет шпилить твою изголодавшуюся по сексу женушку – подумал я, лаская и удерживая извивающееся подо мной тело.
Глава 6. Анжелика
Анжелика Новицкая, 23 года
4 октября, поздний вечер
- Курицу или рыбу?
Голос мужской, незнакомый.
Все тело тянуло слабостью.
- Лика, курицу или рыбу?
А этот голос женский, знакомый.
Затекшие мышцы скованные мерзкой усталостью, отказывались повиноваться.
«Неужели это мне?»
- Лика, солнышко, надо покушать.
- Не хочу… - она не поняла, сказала она это про себя, или вслух.