Викарий не отвечал, потому что ему ничего не пришло в голову. Иисус вознесся над полом сантиметров на двадцать, стащил со шкафа хрустальную вазочку и хряснул ею об стенку. Вазочка с грохотом разбилась, а на пол рухнул ливень блестящих осколков. Только они не легли спокойно на доски, а отскочили от них, словно бы их сделали из резины, полетели на средину помещения, закружились, вновь соединились в вазон и вернулись в руку Иисуса, который поставил сосуд на шкаф.
Я сошел с ума. Или — а может престидижитатор? Дэвид Копперфилд? Скрытая камера?
— Меня, случаем, не в «скрытой камере» снимают? — выдавил из себя в конце концов Тшаска.
— Понимаю, что это выглядит будто дешевый трюк или штучки фокусника, но как раз сейчас — и пан ксёндз должен это понимать — у меня нет под рукой моря, которое могло бы расступиться. Впрочем, в семинарии вас же учили относительно парузии[32], разве не так? Так вот, пан ксёндз, вот вам и парузия, я вновь сошел на землю. Хотя нет, в принципе, пока что это обычная частная эпифания[33], парузия случится, когда я явлюсь всем.
— Но ведь должны же были появиться знаки: печати, бестия, вавилонская блудница… — без какого-либо смысла возразил ксёндз.
— Ну да, и обоюдоострый меч должен выходить у меня из уст, разве не так?
Христос раскрыл губы, и между зубов выскочил длинный, блестящий клинок.
— Нхак, нгвица? Тьфу, — клинок исчез, — невозможно же так говорить. Ну как, понравился пану ксёндзу меч? Годится? Вообще-то говоря, могу сообщить пану ксёндзу, материя послушна моей воле. Так что, чего только пан ксёндз пожелает: меч во рту, крылья, рога, копыта, отростки — любое ваше желание.
— Так вы… — наконец-то выдавил из себя викарий, — Иисус?…
— Нуу, вообще-то принципиально ответ не так уже и прост. Вообще-то: да, я — Иешуа, родился я в Вифлееме, в четвертом году до рождества Христова, — снисходительно усмехнулся бородатый, — во времена правления Августа. Родила меня Мириам, которая и вправду была девственницей, а Иосиф моим отцом не был. Зато я и не Сын Божий, что естественно и понятно. Меня прибили к кресту, но на нем я не умер. Ну и, опять же, я не мог бы никого ни от чего избавить, так что я никакой не Христос, Мессия или Искупитель. Вот непорочное зачатие — это и вправду факт, но, как пан ксёндз наверняка ориентируется, оплодотворение девственности без полового акта и без разрыва девственной плевы не представляет собой какой-то особый вызов с технической стороны.
О, Святая Дева, прости мне, что я слушаю эти вот святотатства, и не карай этих людей, кем бы они ни были, — подумал викарий.
Иисус прервал свою речь и почесал себе подбородок.
— О’кей, ты прав, что ни говори, она ведь мне биологическая мать…
— К делу, Господи, — перебил Иисуса архангел Михаил.
— Ладно. Слушайте, пан ксёндз, дело не столь уже и сложное. День Господен наступил. Вы уж простите, пан ксёндз, что не все выглядит так, как пану ксёндзу казалось. Дело, в принципе, достаточно простое. Так вот, я и вправду бог, но не в понимании современной теологии. Для римлянина времен правления Августа, когда я родился, я был бы богом вне всяких сомнений — моя воля влияет напрямую на материю, примеры чему, признаюсь, шутливые, я представил только что. Если вы спросите, были ли это чудеса, или же эти события соответствуют какой-то пока что не известной вам физике — отвечу: ни да, ни нет. Просто, никакой такой физики не существует. Природа мира не физична, она духовна — потому-то мы и смогли появиться на чердаке, рядом с твоей спальней. Присесть можно? На форму мира не влияют никакие законы, но лишь воля сознательных бытий — сами вы духовно еще слабы, потому способны формировать реальность только лишь косвенно; чем же бытие мощнее, тем больше оно может.
Иисус отодвинул стул от компьютера и уселся поудобнее.
— Мы не космические пришельцы, просто — мы высшие существа. Духовные. Все — демоны, ангелы, тому подобные дела, в которые ты более или менее веришь, все это правда. Просто правда эта выглядит несколько иначе. Бог, понятное дело, существует, только я не назвал бы его бытием как личность. С сожалением заявляю, что иногда ближе к истине были различные языческие пантеисты или тот самый сумасшедший немецкий бенедиктинец-буддист[34]. Но, несмотря на то что Папаша личностью не является, у него имеется воля и сила, но личностью мы его не назовем, поскольку он не индивидуум… Псякрев, в жопу этот ваш язык. Ну никак этого не выразить. Михаил, как бы это было на божественном языке? — обратился он к архангелу.
32
Парузия — (греч., присутствие). Второе пришествие Спасителя. Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка. Чудинов А.Н., 1910.
33
В отличие от видений, воспринимаемых только зрительно, Э. как ист.-религ. понятие охватывает явления, воспринимаемые зрительно и на слух одноврем. или только на слух (напр., Дельфийский оракул). Э. предполагает появление божества или к.-л. др. потустор. существа, напр., ангела в иуд.-христ. верованиях, в человеч. образе (напр., олимпийские боги у Гомера), в форме проявления к.-л. сверхчеловеч. особенностей (чудеса) или под чужим обличьем (напр., Зевс в образе быка). По существу, Э. — составная часть культа, хар-рного для ранних религий, в первую очередь рим. и греч. — Древний мир. Энциклопедический словарь в 2 томах — М.: Центрполиграф. В. Д. Гладкий. 1998.
34
??? «Например, полемика с психологией, с такими людьми, как Ойген Древерман. В принципе, именно мы прекратили этот диалог. Он как-то начался, но продолжения не получил. А ведь очень важно было бы его продолжить. Или, например, диалог с другими религиями. Причём я имею в виду не только ислам, но и буддизм. Вот, в Мюнстершварцахе группа бенедиктинцев, собравшаяся вокруг Ансельма Грюна, как нечто само собой разумеющееся утверждает, что христианство уступает дальневосточной мудрости и духовности. Всё это нас не должно оставлять равнодушными. Особенно потому, что все эти теории пользуются широкой популярностью и на рынке, и среди общественности». https://www.dw.com/ru/%D0%BF%D0%BE%D0%BB%D0%B8%D1%82%D0%B8%D1%87%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F-%D1%82%D0%B5%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D0%B3%D0%B8%D1%8F/a-1222534