Тот, все время стоя рядом, глянул на Иисуса.
— Ага. Хорошо. Может, по-французски попробую, это более точный язык… или, в принципе, оно и не важно. Ну, попик, чего ты на меня так пялишься?
Ксёндз Янечек сидел на кровати, и действительно пялясь, с лицом, предполагавшим совершенно плоскую линию электроэнцефалограммы головного мозга.
— Эй, ксёндз, возьмите-ка себя в руки. Именно сейчас пан ксёндз переживает, скажем так, мистическое испытание! В книгах об этом писать будут, о Втором Откровении — да, я, кстати, говорил уже, что это еще не конец света, а только лишь дополнение возвещения?
— Дополнение? Но ведь, — тут викарий долго подыскивал подходящую форму вежливости и, в конце концов, удовлетворился простейшей, — вы ведь все отрицаете, абсолютно все, что я признаю в Credo[35]… — викарий наконец-то отреагировал на только что услышанные им сенсационные открытия.
— Ну, скажем так: дополнение и коррекция. Ну а помимо того, не абсолютно всего. Так вот, самое основное, человек и вправду обладает душой, и душа эта, действительно, бессмертна. После смерти человек теряет в материальности в пользу собственной духовности — тут снова непреодолимый языковый барьер, пан ксёндз пускай ж простит — пан ксёндз после смерти поймет и так. Разве что пан ксёндз вознесется на небо, как Мария — это иной способ перехода на другую сторону, но без утраты материи, более близкий, хммм — чтобы дать отсылку к наверняка известному пану ксёндзу понятийному аппарату, более близкий к аристотелевскому единству души и тела, чем к обычной смерти, которая, скажем так, платоновская, не правда ли? Записывайте же, пан ксёндз, записывайте, это же Второе Откровение!
Ксёндз Янек машинально взял тетрадь и карандаш.
— Во-о, у нас уже и первые реликвии появились. Пан ксёндз лучше пусть вырвет из тетради страницы, на которых сейчас виршеплетства пана ксёндза, да выбросит их в корзину — но, впрочем, не надо, ведь если страницы будут вырваны, то лет через двести кто-нибудь пана ксёндза тут же обвинит в повторной подделке Откровения; ведь будут новые agrapha dogmata[36], будут новые протестанты и новые католики. Так что, пожалуйста, не вырывайте, а записывайте, как оно идет, Святым Карандашом. Я, Иисус, Иешуа, Христос, Мессия, являюсь наивысшим духовным бытием, которое на какое-то время приняло материальную форму путем рождения от женщины, Марии. Ариане, те самые, древние, а не те, что с деревянными саблями[37], совершенно случайно имели правильную интуицию по данному вопросу, отрицая существование Святой Троицы — я создание, не создатель. Свидетели Иеговы каким-то образом тоже ближе к истине, хотя они, без всякого смысла, отождествляют меня с ветхозаветным архангелом Михаилом, который — сам видишь — является чем-то отдельным.
Архангел Михаил изысканно поклонился.
— Так или иначе, — продолжал Иисус, — именно римская Церковь является моей Церковью, а не те еретики, так что не беспокойся, правильную ты сутану выбрал. Верность догмату здесь никаким боком, вы бы могли заявить даже то, что Христос — то есть я — был гиппопотамом, но это ведь я вас избрал, а не вы меня, так что это никакого значения не имеет.
Проблема заключается в то, что все те действия, которые вы так обожаете: молитвы, богослужения, пения, ладан, нам ни на что не пригодны. С молитвами, по сути дела, все совсем иначе — они обладают некоей внутренней ценностью, в качестве, скажем, созерцательных тренингов. Но к нам они ну никак не попадают. То есть, молиться следует, поскольку это поднимает, говоря языком брошюрок о здоровом питании, уровень духовности. То есть — я иногда в состоянии их услышать, когда, случаем, на какой-нибудь из них сконцентрируюсь, или когда ее напряжение велико — к примеру, когда миллион человек соберется на поле с тем вашим папой римским, где ровнехонько сто тысяч молятся, тогда это я как раз слышу. Но вовсе не выслушиваю, поскольку, что очевидно, я вовсе не вездесущий. Вездесущ только Бог — мой способ существования не геометричен в вашем понимании, но это совсем не означает, будто бы я повсюду — я попросту в некотором, хммм, месте или области — или, возможно, на каком-то уровне, ты как считаешь, Михаил?
— Угу, уровне, — сказал архангел.
— Итак, я нахожусь на определенном уровне сферы духовности, понимаешь? Это не место в геометрическом смысле, просто к этой сфере не относятся понятия «повсюду», «там», «нигде» — но при этом не следует, чтобы у тебя создалось впечатление, будто наше бытие соответствует неким эфирным созданиям — у нас имеются тела или, скорее всего, возможно — их манифестации. Ну ладно, хватит уже этой теологической онтологии[38]. Записал?
37
Польские братья, которых также называли «польскими арианами» и социнианами, появились в 1656 году, после раскола среди кальвинистов в Польше. Под руководством Пётра из Гонёндза они создали свою первую конгрегацию в Бжезинах, деревушке неподалеку от Лодзи. …Польские братья стали одной из первых христианских церквей, проповедующих пацифизм (peace churches): они начали делать это даже раньше, чем всем известные квакеры или амиши. Согласно общей для подобных церквей доктрине, пацифизм считается одним из важнейших посланий Библии. В этом вопросе польские братья были непреклонны: наиболее радикально настроенные из них отказывались занимать какие-либо государственные посты, поскольку государство неотделимо от насилия. Кроме того, польские братья первыми начали выступать против смертной казни и телесных наказаний. Чтобы подчеркнуть свои пацифистские воззрения, многие носили деревянные мечи вместо привычной и ставшей практически обязательной польской сабли. (https://culture.pl/ru/article/polskie-bratya-pervaya-reformatskaya-cerkov-propoveduyushchaya-pacifizm)
38
Онтоло́гия — учение о сущем; учение о бытии как таковом; раздел философии, изучающий фундаментальные принципы бытия, его наиболее общие сущности и категории, структуру и закономерности. Философское учение об общих категориях и закономерностях бытия, существующее в единстве с теорией познания и логикой.