Может быть, твой паланкин гораздо просторней носилок,
Но, если твой он, тогда он домовина, Зоил.
Что распинаешь раба, язык ему вырезав, Понтик?
То, о чем он замолчал, весь разглашает народ.
Ты любовнику, муж, лицо испортил:
Обкорнал ты ему и нос и уши,
И уродства лица он не исправит.
Что ж, по-твоему ты отмщен довольно?
5 Нет! Не то ему вырезать бы надо.
Сластолюбив и доступен мужам был герой, сын Пеанта:
Так за Парисову смерть мстила Венера ему.
Гнусною страстью за то сицилиец Серторий наказан,
Думаю, Руф, что убил грозного Эрика он.
В легкой плетенке бутыль для отварной воды охлажденной
Будет тебе от меня даром в Сатурновы дни.
Если ж тебе в декабре обиден мой летний подарок,
То без начеса пошли тогу за это ты мне.
Хоть совсем не хвалюсь я палиндромом,
Не читаю я вспять сотадов наглых,
Хоть и эха гречат во мне не слышно
И мне Аттис изящный не диктует
5 Галлиамбов изнеженных и шатких,
Все ж отнюдь не плохой поэт я, Классик.
Предложи-ка ты Ладу против воли
Пробежать по снаряду акробата?
10 Затруднять себя сложным вздором стыдно
И нелепо корпеть над пустяками.
Пишет пусть для толпы своей Пале́мон,
Я ж угоден пусть избранным лишь буду.[92]
Секст, говоришь, что к тебе красавицы страстью пылают?
Это с твоим-то лицом как у пловца под водой?
Ты не читаешь стихов, а желаешь слыть за поэта.
Будь чем угодно, Мамерк, только стихов не читай.
То, что без меры ты пьешь и всю ночь за вином ты проводишь,
Это простительно, Гавр: это Катона порок.
То, что ты пишешь стихи без помощи Муз с Аполлоном,
Это хвалить мы должны: сам Цицерон так писал.
5 Словно Антоний блюешь, и тратишь словно Апиций,
Но у кого перенял ты свой гнуснейший порок?
Квинтилиан, ты глава наставников юношей шатких,
Римской слава и честь тоги ты, Квинтилиан.
Если спешу я пожить, хоть и беден и лет мне немного,
Ты извини, но ведь жизнь, как ни спеши, — коротка.
5 Медлит пусть тот, кто отцов состоянье жаждет умножить
И набивает себе предками атриум свой.
Мне же по сердцу очаг и не чуждый копоти черной
Домик, источник живой и незатейливый луг.
Будь домочадец мой сыт, будь супруга не слишком учена,
10 Ночью будь сон у меня, день без судебных хлопот.[93]
Ты государства оплот, ты, Цезарь, слава вселенной:
С нами живешь ты, и мы верим, что боги живут!
Если так часто могли мои торопливые книжки
Взоры твои приковать к стихотвореньям моим,
5 Даруй казаться мне тем, кем быть мне судьба отказала:
Право считаться отцом дай мне троих сыновей.
Коль не понравился я, это будет мне утешеньем,
Будет наградою мне, если понравился я.[94]
Права трех сыновей я добивался,
И моих ради Муз то право дал мне
Тот, кто только и мог. Прощай, супруга!
Не должны пропадать дары владыки.
«Первая где ж, — говоришь, — если это книга вторая?»
Что же мне делать, коль та, первая книга, скромней?
Если же, Регул, тебе угодней дать первенство этой,
Ты с заголовка ее йоту одну соскобли.
КНИГА III
Что бы тут ни было, шлет тебе это из дальних пределов
Галлия, имя какой римская тога дала.
Верно, похвалишь, прочтя, ты не эту, а прежнюю книгу,
Но ведь и эта и та, что предпочел ты, — мои.
5 Что же? Пусть будет милей рожденная в нашей столице,
Ибо должна победить галльскую книгу своя.[95]
Ты подарком кому быть хочешь, книжка?
Добывай покровителя скорее,
Чтобы в черную кухню не попасться
И тунцам не служить сырой оберткой
5 Иль мешочком для ладана и перца.
Ты к Фавстину спешишь на грудь? Разумно!
Кедрецом умащенная, пойдешь ты
И, с обеих сторон в убранстве пышном,
Закичишься головками цветными;
10 Всю покроет тебя изящный пурпур,
Загордится червленый заголовок:
Под защитой такой и Проб не страшен.[96]
92
Ст. 1.
Ст. 2.
Ст. 3.
Ст. 5.
Ст. 7.
Ст. 11.
93
Ст. 1.
Ст. 6.
94
Ст. 6.
95
Ст. 2.
96
Ст. 7.
Ст. 12.