— Точно? — подозрительно прищурилась она.
Тем не менее, спорить она не стала. Вместо этого она рухнула на пол прямо там, где стояла и, выудив из кармана нечто, отдаленно напоминающее шоколадку, невозмутимо откусила эту гадость. Сара утверждала, что эта штука безвкусная, но меня даже передернуло от отвращения — у моих инопланетных вкусовых рецепторов было свое мнение на этот счет.
— Абсолютно, — соврал я. — Это как… ну, настоящий щит, из металла. Как ты его ломать будешь, если потребуется?
— Никак, — ответила она. — Надо атаковать с флангов или в смотровую щель.
— Ну, что-то типа того, — кивнул я. — Только щиты обычно замкнуты и смотровых щелей не имеют. В норме защитное поле создают кристаллы, и оно в точности повторяет очертания тела, на расстоянии пары сантиметров от брони. В общем, что хочешь делай, но пока щит не пробит — нанести вред пользователю невозможно.
— Чертовы терминаторы… Как вообще против вас драться?
— Так я к этому и веду, — улыбнулся я. — С нами не надо драться, с нами надо дружить.
Она только сокрушенно покачала головой.
— Не мне решать, — наконец ответила она.
— Возможно. Но тебе же сказали смотреть в оба и думать, не так ли?
В ответ — лишь хмурый взгляд исподлобья.
— Да ладно тебе, тоже мне хитрый план. Я бы стал плохо думать о твоем начальстве, не отдай они тебе этого приказа.
Сара продолжала молча жевать свою «шоколадку». Ей бы партизанкой родиться…
— Я на вашей стороне, честно, — я предпринял еще одну попытку. — И я знаю, что Тассадар, адмирал Армады, тоже не желает войны. Черт, да я уверен, что даже Конклав ее не желает — лишь опасается такой возможности. Просто не давайте нам повода.
Я вздохнул, услышав в ответ тишину. Этот разговор в различных вариациях повторялся уже неделю подряд, с того момента, как мы начали эти тренировки.
— …Не мне решать.
Интересно, почему я не могу поступить также?.. Сказать: «не мне решать», «это не мое дело», «меня к этому не готовили», «пусть этим занимаются те, кому за это платят» или любую из поистине бесконечного количества отмазок, придуманных человечеством за тысячелетия своей истории? В войне между протоссами и людьми проиграет именно человечество, а я окажусь на стороне победителей. Никто не обвинит юного протосса, не закончившего даже первый курс Академии, если он вернется на безопасный Аиур, чтобы закончить обучение. Джим вздохнет и скажет: «ему не позволили», а потом примется за дело сам и, будем откровенны, этому парню, едва закончившему школу на трояки, природа отмерила куда больше талантов, чем мне.
«Тамплиерам досталась отвага и доблесть» — сказал мне Тассадар. Два года назад, когда Менгск просил меня о помощи — я отказал ему, предпочтя собственную безопасность и спокойствие смертельной опасности, которая, без сомнения, ждала меня на Корхале. Я пожалел об этом решении уже спустя две недели, когда предсказания Арктура сбылись, его семья была убита и стыдился собственной трусости до сих пор.
Так почему я сейчас здесь? Потому ли, что, совершив ту ошибку, я не могу себе позволить допустить ее повторения, или все дело в том, что теперь я — Тамплиер, чье достоинство — отвага и доблесть, а трусость — никогда не числилась в недостатках?..
…Возможно, я уже никогда не смогу разобраться в том, что во мне — мое, а что — привнесено извне.
— И, раз уж мы заговорили о личном мнении… — начал я. — Как ты думаешь, это не Менгск натравливает зергов на планеты Конфедерации?
Джим пообещал мне, что мы справимся, пообещал, что найдем виновных и отведем угрозу от его вида, не вмешивая Армаду однако… однако мы с ним оба понимали, как мало у нас шансов. У нас нет собственной шпионской сети, чтобы подтвердить или опровергнуть вину Конфедерации или Синдиката. В рядах Сынов Корхала я — официальное лицо, посол инопланетной цивилизации, подчиненные Арктура следят за каждый моим шагом, словом и случайным взглядом, а сам Рейнор — всего лишь капитан 4-ой отдельной моторизированной роты, чужак без полезных знакомств и связей.
Во время того самого судьбоносного разговора в моей каюте, мы не договаривались с шерифом о плане действий — было мало времени и каждая лишняя секунда работы «глушилки» оборачивалась ненужным риском. Нам и не нужно было произносить вслух слова — Джим молчаливо взял на себя главную тяжесть и в последние дни, как я понял из наших редких встреч, шнырял по кораблю, заводя эти самые полезные связи и пытаясь вытащить на свет любые скрываемые от него сведения. Уж что-что, а располагать к себе людей он всегда умел…