Скаут клюнул носом вниз и бесшумно помчался над кронами деревьев в направлении одного из таких городков и всего через час я был на месте.
Посадив машину в укромном уголке леса, я мягко спрыгнул на мягкую зеленую траву. Оглянулся назад, борясь с внезапно вспыхнувшим чувством страха, а в следующее мгновение мое сердце пропустило удар, потому что Скаут еле слышно загудел поднимаемыми в боевое положение плазменными щитами, а затем, задрав нос к небесам, стрелой понесся вверх.
— Удачного возвращения домой, жестянка… — прошептал я.
Подхватив рюкзак, я пристроил на пояс световой меч, зачем-то разгладил смявшуюся мантию и направился в сторону смутно ощущающихся вдали огоньков чужого разума.
— Ну, бог любит троицу, не так ли? — пробормотал я себе под нос.
Я мог бы поприветствовать пожилую пару, ковырявшуюся в огороде на окраине городка тысячей разных способов. Я мог бы сказать: «Привет!», мог спросить у них как пройти в библиотеку, попросить не бояться или придумать еще что-нибудь, но… но в голову мне пришло только:
— Эн Таро Адун, человек…
_____________________
* — вы, наверное, скажете, а откуда Скаут берет энергию сейчас, если Сашка не подключен к Кхале?) Я еще вернусь к этому, только, наверное, сильно позже)
** — Я помню, что писал обратное. Это не косяк — просто Сашка не все знает;)
Интерлюдия 2.0. Благодаря тебе
Джон Маклз, больше известный на Мар Саре просто как Бармен, был занят типично барменским занятием — протирал и без того сверкающие стаканы. Аккуратно поставив перед собой последний из них, Бармен тяжело вздохнул… и, взяв первый из стоявших перед ним двенадцати стаканов, принялся его тщательно протирать.
Джон не любил много вещей в этой жизни. Он не любил конфедератов, буйных посетителей, низкосортную пропаганду и жареный лук, но первое место в этом длинном списке занимало утро и явно не собиралось никому отдавать занимаемую позицию.
Позади была долгая бессонная ночь, проведенная на ногах, в густом табачном дыму и наполненная алкогольными парами, пьяными выкриками и парой драк, а до конца смены оставался еще почти час… «Семь Пьяных Гномов», самый знаменитый бар планеты в это время был пуст, как… как любой бар в восемь утра.
Отполировав очередной стакан, Джон скосил глаза на единственного посетителя «Гномов», устроившегося в укромном уголке и сейчас самозабвенно смолившего толстую сигару, запивая все это самым ядреным виски, который только можно было достать на планете.
Он всегда приходил в бар рано утром, вскоре после того, как по домам расползались самые стойкие шахтеры, занимал этот столик и молча пил почти целый час, с задумчивой ухмылкой катая по столу значок со сверкающей золотой звездой.
Джон никогда не понимал, почему один из самых влиятельных людей их богом забытой планеты выбрал для начала своего дня именно его бар, располагавшийся почти на самой границе Нью Салембурга, основной аудиторией которого были грубоватые и шумные шахтеры.
Этот человек появился здесь три года назад, явно обладая темным прошлым, оставившим свои отметины на рано поседевших висках и косом тонком шраме через все лицо. Один из многих, прилетавших на Мар Сару — он должен был спиться в одном из баров, подобных этому, загнуться от тяжелой работы в шахтах, но… уже спустя пару недель был указом мэра назначен шерифом планеты, ввиду безвременной кончины предшественника.
Никто не ждал от протеже ставленника конфедератов чудес — самые оптимистично настроенные выражали робкую надежду на то, что хуже все равно не будет, но… вот уже третий год Джим Рейнор остается шерифом. За это время жители Мар Сары забыли, когда в последний раз видели наркоторговца, забыли, когда в последний раз банда хмельных от бурлящей в крови смеси алкоголя и дурной силы подростков устраивала погромы в их крохотной столице планеты. Мэра, назначившего его на этот пост давно сменили, а вот Джим — остался и в минуты редкой откровенности с самим собой бармен Джон признавался себе, что надеется, что так будет и дальше.
Повинуясь порыву, он схватил первую попавшуюся под руку бутылку и, выйдя из-за стойки, с громким стуком поставил ее перед шерифом:
— За счет заведения, ковбой.
Джим с наслаждением затянулся толстой сигарой, родом из самого Тарсониса и, закинув ноги на столешницу, отхлебнул из горла подаренной бутылки.
— За тебя, Тайкус, — сообщил он бутылке.
В последнее время он все чаще вспоминал о старом друге, с которым познакомился еще во времена службы. Рейнор всегда считал себя крепким парнем, не обделенным силушкой, но рядом с Финдли, больше похожим на вставшего на дыбы медведя, сам себе казался рахитичным подростком.