Что это значит?
Но прошлого не воротишь. Они познакомились, и в конце месяца Наталья Семеновна писала:
«Говорят, наружность человека соответствует его характеру. Если это верно, то В. (должно быть, Вольдемар) для меня загадка: его борода и шелковистые волосы отливают на солнце и обрамляют лицо как бы кротким сиянием, а глаза неприветливо блестят холодной сталью. Что больше выражает его характер?»
Эти невинные барышни положительно могут раздражать беспристрастного человека. Как будто рыжие волосы когда-нибудь находились в противоречии с «холодною сталью глаз»! «Кроткое сияние»!.. Нечего сказать, милая картина: лицо, обсыпанное пудрой, с рыжими, щедро смазанными фиксатуаром и завитыми в колечки усами («парикмахер — 30 коп.»), а вокруг — кроткое сияние! Впрочем, что толковать! Так всегда бывает: он сделался «загадкой», и, стало быть, она будет видеть в нем всё, что он захочет; а скоро и «загадка» превратится в «предмет».
В это время «загадка», с кротким сиянием, писала довольно странную записку, без всякого сияния:
«Ей девятнадцать лет. Если дело пойдет на лад, то тогда ей будет двадцать. Два, вернее — двое, и нуль… Нулем, то есть отсутствующим, буду я…»
Судя по значительной прибавке на извозчика, он стал бывать у нее очень часто. Они гуляли в саду и беседовали о любви.
— Что такое любовь? — спросила как-то она.
— Любовь — женщина.
— Ха-ха! Женщина? Какая?
— Брюнетка…
Определение так ей понравилось, что она, с самыми незначительными изменениями, записала целиком этот маленький разговор и в конце поставила букву В., как бы не смея присвоить себе такой остроумной шутки. Но это было слишком коротко. Наталья Семеновна предложила обсудить всесторонне этот важный вопрос, и они устроили нечто вроде конкурса: кто лучше выдумает?
Вольдемар потел-потел, писал, зачеркивал, но ничего особенно умного придумать не мог.
«L'amour — се n'est que зa… Все мы жаждем любви… Любовь — губки, любовь — глазки, любовь — ножки, любовь — сумма всего этого…»
Но тут он вспомнил, во-первых, что «срок векселю Т. истекает к концу мая. NB. Подать ко взысканию вексель С. на 300 руб.», а во-вторых, непременно надо было ответить Зизи. Он начернил:
«Дорогая…»
В наше время сношения полов так упростились, что выражения «дорогой мой, дорогая моя» — начинают употребляться почти в буквальном смысле. Следует надеяться, что войдут в употребление также: «дешевый мой, дешевая моя…»
«Милая Зизи! Вчера получил твое письмо, а сегодня уже отвечаю. Ты видишь, как я аккуратен. Прежде всего нужно тебя немножко пожурить. Мне было очень неприятно читать твои строки. Какие тебе ужасы мерещатся? Где ты видела тех женщин, которые, по твоим словам, меня «околдовали» (!!) и "поглощают всё мое время" (!)? Неужто ты ревнуешь! Ну как тебе не стыдно!.. Повторяю в десятый раз: я не вижу ни одной женщины, занят по горло и потому не могу приехать. Прошу тебя, никогда не напускай на себя этого печального тона и не напоминай о своих годах: пятнадцать лет разницы между нами, при твоей свежести… Если ты старее меня годами… При маленькой разнице лет ты, право, в сущности моложе меня…»
Между тем Наталья Семеновна принялась за дело серьезно. Свои рассуждения о любви она изложила не в записной книжке, а на отдельном листке розовой почтовой бумаги красивым готическим почерком, без всякой помарки.
«Любовь. В самом обширном смысле любовь есть то тайное, невыразимо прелестное сродство, та божественная искра, которая привлекает, соединяет все существа; в этом смысле всё есть любовь в мироздании. В нравственном отношении любовь есть стремление души к истине, благу, красоте. С точки зрения религиозной — Бог есть любовь, и любовь — его закон. Таким образом, любовь к Богу, высшему благу и творцу всего, любовь к людям, его благороднейшим созданиям — вот сущность христианской теории любви. Из любви к Богу, которая есть любовь во всей ее полноте, проистекает гармонический закон любви к людям, которая заключает в себе последовательно: семейство, родину и человечество. Это великая семья, у которой Бог есть отец, а мир — родина».
Если даже заподозрить самостоятельность этих строк и допустить влияние какой-нибудь сентиментальной книги, то все-таки они, очевидно, прочувствованны. Барышня в таком настроении несколько напоминает русскую литературу с Белинского — когда в рассуждениях о любви, то есть искусстве вообще, и романе, повести, драме, в частности, выражалась вся интеллектуальная жизнь общества: и вера, и упования, и философские воззрения, и общественные теории — до нашего периода, когда, после сравнительно непродолжительного плавания по зыбким волнам, среди подводных скал и мелей, она увидела наконец «Берег».
Но посмотрим, посмотрим…
Подробности следующей встречи неизвестны; но нет ни малейшего сомнения, что Вольдемар вел себя как свинья. Как-то очень неприятно поражает эта ее заметка:
«Мужчины ужасно плохо владеют языком любви…»
Как! Только-то? Это единственное впечатление от свидания, после которого даже Вольдемар почувствовал возможность размолвки, как об этом свидетельствует начало извинительного письма: «Наталья Семеновна! Я не смею показаться вам на глаза… Между нами всё кончено, но позвольте мне сказать два слова в свое оправдание. Вы кроткий ангел… в своей ангельской невинности… Вы не имеете понятия о том пламени, о той всепоглощающей страсти, которая туманит мозг, застилает глаза… которая делает человека не властным над собственной рукою…»
Всё дело именно в этой руке, которая не повиновалась ему даже в письме. Плохо владея «языком любви», он, как видно по всему, вздумал выражать свою любовь руками. Письмо осталось недописанным, за ненадобностью: у нее самой туманом застилались глаза; она ничего не помнила и вывела только неблагоприятное заключение…
Вот она, неопытность-то! А еще дедушка Карамзин сказал: «Не верь любовнику, у коего рука дерзка»… So geht's in der Welt!.. Дедушка Карамзин похож в данном случае на бабушку историю: преподает якобы «уроки», а дела между тем идут своим чередом, и новые люди неизменно повторяют старые ошибки и преступления…
Но как бы там ни было, только свидания их продолжались, и скоро Наталье Семеновне пришла в голову довольно оригинальная идея — писать вместе с Вольдемаром роман. Мысль, надо признаться, недурная. Если уж вести дело по порядку, систематически, то что может так сблизить нравственно стремящуюся к сближению пару, как не беседы о других парах, которые при этом можно ставить в какие угодно отношения и тем, без излишнего стеснения, высказывать свои взгляды и узнавать таковые же его или ee?
Работу распределили так: Наталья Семеновна взялась изобразить героя, а Вольдемар — героиню. Исполнение относится уже к осени. В этот промежуток времени Наталья Семеновна успела побывать дома, откуда после шестинедельного отсутствия вернулась на прежнюю квартиру с новым запасом сил, здоровья, стремлений, с горшочком масла, горшочком творогу и свежей колбасой. Вольдемар провел каникулы у Зизи. Никаких расходов и «наслаждений» за это время у него не значится.