Остатки готского гарнизона перешли на сторону Велизария и вместе с начальником присягнули ему служить. Восьмистам человекам не только сохранили жизнь, но и вернули и разрешили носить оружие. Теперь готы расхаживали по улицам как ни в чем не бывало. Правда, с полсотни ночью сбежали в Рим, к Теодату,- вот и доверяй им после этого. Остальные засовестились, свой переход на сторону византийцев объясняли уловкой, приемом, способом сохранить жизнь, начали потихоньку прятаться. Их начальника, как не выполнившего обещания, данные оккупантам, повесили, назначили нового - византийца. Приняли меры: небольшой отряд влили в состав армии, взяли под ее железную, ненавистническую к недавнему врагу опеку. Велизарий принял во дворце, который занял и сделал своим (хозяин от благодарности за оказанную ему честь даже потерял дар речи), неаполитанскую знать. Стефан стоял у трона в числе его сторонников. Когда увидел Асклепиодата, не смог даже перед другими согражданами сдержать своего злорадства, выскочил из-за трона вперед, забегал, как неуемный.
— Смотри, о негоднейший из всех людей, какое зло ты причинил родине, отдав за благоволение готов спасение своих сограждан. Ведь если бы успех оказался на стороне варваров, то ты удостоен был бы с их стороны награды за каждого из нас, дававших более благоразумные советы, обвинил бы в измене в пользу римлян Теперь же, когда император взял город и мы спасены благодаря благородству вот этого человека (показал на Велизария), ты столь добросовестно явился к главнокомандующему, как будто ты не сделал ничего ужасного, достойного законного отмщения, ни по отношению к неаполитанцам, ни по отношению к войску императора.
Асклепиодат держался с достоинством. Пожалуй, держаться, поставить себя нужным образом перед кем угодно он умел лучше кого другого. Он не отсиживался в доме, подобно Пастору, лично организовал оборону в восточной части города, лично махал, возможно, для вида мечом, кое-кого даже сразил.
— Вы плохо защищались - швырнул обвинение.- Нам нанесли удар в спину. Но все равно, драться можно было лучше.
Предательство кругом! Он один прав, все виноваты. Бросил грязный, зазубренный меч, плюнул, пошел по улице, в суматохе его никто не узнавал, чуть не убили. Он решил испытать судьбу: не убирать голову, когда над ней свистнет железо, шел куда глаза глядят. Глаза глядели на суматоху, бойню, разорение и слезы. Он был косвенным виновником смерти сотен, даже тысяч людей, но не понимал этого и вины за собой не признавал. Если бы все его распоряжения были выполнены, неаполитанцы бы не узнали позора. В толпе знати явился официально признать свое поражение. Недобитому в свое время, а теперь торжествующему мерзавцу Стефану ответил так:
— Незаметно для себя, любезнейший, ты воздал нам хвалу в тех словах, где ты упрекаешь нас в расположении к готам. Ведь никогда никто не может быть расположен к своим владыкам, находящимся в опасном положении, если это не человек, обладающий твердым характером. Поэтому лично меня победители найдут таким же твердым стражем своего государства, каким недавно имели враги, так как тот, кто по своей природе имеет в душе чувство верности, не меняет своих мыслей вместе с изменением судьбы. Ты же, если б их дела пошли не так удачно, готов был бы принять условия первых пришедших сюда. Тот, кто страдает неустойчивостью убеждений, чувствует страх и по отношению к самым близким друзьям не проявляет верности.