Выборы Витигиса - нарушение формы процедуры, но с формой никто не считается. Довольно кланяться неразумным этикетам, потерпит этикет и вся чепуха, называющая себя старыми и добрыми традициями. Война ломает им черепушку. Есть один король, из традиций, дырявит глазами трон, будет и второй, из потребности горячего дня,- в седле. За кривоногим, сколоченным кое-как, с неровной поверхностью столом заседает совет. На зеленом лугу перед рядами палаток каждый воин может брякнуть речью. Где многомильные свитки римского государственного права, тысячелетние пласты эпох, носившихся с мыслью о государственности, умы, вырабатывающие сволочные казуистические доктрины? На зеленом лугу под небом за грубым, наспех сработанным столом, рядом с ржущими конями история зачеркивает свой опыт, вновь обнаруживает себя малолетней девочкой, способной после дряхлости на вторую, а потом и на третью судьбу.
Витигис вызвал Оптариса. Оптарис - целая романтическая история (дороманского стиля): был безумно влюблен в красивую богачку, и, кажется, не безнадежно. Просил Теодата соединить их союз (одна из приятных обязанностей готского короля), но тот отказался. Другой жених влез к нему с тем же предложением со двора, в то время как первый валялся в ногах у парадного крыльца. Отдал второму, соблазнился богатыми дарами: конем, оружием, посудой. Себя успокоил примерно так: эти двое станут любить друг друга не меньше, чем любили бы те. Оптарис целую неделю ел одну траву. Витигис об этом знал. Обиженных, оскорбленных, смещенных с должностей, замысливших против правителя зло, негласно прибирал к рукам. Главный расчет, конечно, не на них, но в известной ситуации они окажутся проворнее.
Первое, что сделает Витигис, получив власть, укрепит ее, расправится с Теодатом. Пока Теодат жив, Витигис даже не полкороля - никто, самозванец, выдвинутый военной кликой. У истории много парадоксов, один из них перед глазами. Самый незаконный из готских государей, навязанный кем-то, какой-то Амалазунтой, жалкой регентшей при ублюдке сыне, посаженный сверху, становится вполне законным, и все даже забывают, откуда он взялся, а Витигис, избранный людскими массами в момент кризисного положения на роль избавителя, носит по косной традиции номер два. Первое, что он сделает,- восстановит справедливость. Совершит чудо, а с чудесами не спорят, превратит себя из командующего готскими соединенными войсками, правителя фактического, в правителя и фактического и по всем образцам формального. И сделает это не из эгоистических соображений (в эгоизме любого политика кроется слабость: кто пойдет за эгоистом, кто ему поверит), а из соображений общественной, всеобщей полезности. Теодата должны убить, «убьешь ты, Оптарис», после недолгого раздумья добавляет: «можешь, если хочешь, привести к нам живым», чем скорее, тем лучше. Оптарис берет людей, таких же заклятых врагов Теодату, как он сам, галопом скачут.
Теодат, естественно, сложа ручки их не дожидался. Известие об избрании Витигиса дало полную и ясную картину. Кто такой Витигис, его личные качества, сердечные особенности, так сказать, значения не имело. На его месте при здоровой, нормальной ориентации на выигрыш вариантов, кроме угрожающего жизни и свободе Теодата, нет. Обстоятельства таковы, что каждое его слово, каждое распоряжение, даже самое жестокое, будет находить поддержку, как вынужденная мера. Новые сатрапы, новая администрация - Теодат по своему опыту знает - приложат все усилия посшибать старых сатрапов и старую администрацию. Теодат действует. Единственная реальная сила - готский гарнизон - борется за него. Ищут начальника гарнизона - время идет. За ним уже выехали - это точно, готский царь отсюда слышит топот погони. Начальник гарнизона исчез. На караул полагаться невозможно. Готы в любом случае, сколько бы он сил теперь ни выставлял против них, способны выставить больше. Подобно тому, как Амалазунта искала своего спасения в Риме, Теодат рассчитывал найти его в готской столице - бежал. Отказался от рабов, от носилок, от эскорта. В суматохе сборов взял троих, первых подвернувшихся; все четверо верхами отбивали копчики в противоположную сторону - заметали след. За городом выбрались на равеннскую дорогу и гнали по ней, уже не сворачивая, не петляя.
Оптарис догнал. Ноздрями чуял, где и в какую сторону поворотить коня. На пару миль опередил свой отряд. Несостоявшаяся любовь, стоившая добрых полмешка зеленой травы, мстила за несостоявшуюся внешнюю политику, проигрывающую одну битву за другой.