и пришел в себя. В пыточной камере, в третий раз за день. По возвращении в камеру, я немного отдохнул и попытался повторно вызвать странное видение, но добился лишь нестройного хора других узников, слабыми голосами подпевавшими мне. Это была моя первая победа над «фашистами», не сильно крупная, но от того не менее ценная.
После февральских праздников «Сам» наведывался ко мне два раза, все обещал какие-то гестаповские пытки, даже один раз меня туда сводили, избили хорошенько, но на этом дело заглохло. Либо я ему надоел, либо он меня приберег для чего-то. Ни то, ни другое мне не нравилось, и потому я решил тикать отсюда, аккурат на Первомай. Зная любовь к парадам «вундервафлей» в честь Советских праздников, я был полностью уверен в уменьшенной бдительности охраны, не смотря на попытки соответствовать железной немецкой дисциплине. За долгие месяцы пребывания в застенках, план побега не просто родился, но и оброс всеми деталями. Удивил заурядный день, кажется двадцать второго апреля. Утром, за час до официального подъёма, меня весьма аккуратно разбудили охранники, сопроводили в баню и выдали чистую одежду. После гигиенических процедур меня вывели на плац, где неровным строем дожидались остальные заключённые. Все ожидали очередного парада, но вышедший, отчего-то в парадной форме, Денисов взобрался на импровизированную трибуну и объявил «Весенний субботник», по итогам которого пообещал праздничную прибавку к ужину и некоторое послабление режима содержания. Узники недоуменно чесали бороды и тихонько переговаривались, я был ошарашен. Хотя, русские корни у «фюрера» в наличии имелись, почему бы и нет. Я же был порадовался возможности проверить собственную физическую форму, и за оставшиеся до побега дни привести в нужное состояние мышцы, которые по результатам проверки показали бы неудовлетворительный результат. Мужиков, и меня в том числе, разбили на группы по пять человек, приставили по три человека охраны и отправили расчищать от деревьев и кустов полосу отчуждения вокруг посёлка. Странно, что этим не озаботились раньше, но, с другой стороны, если принять во внимание организационные вопросы, то получается – весьма оперативно сделали. Не дожидаясь партизанских засад и ночных налётов. А ночью мне приснился совершенно непонятный, но захватывающий и поражающий до глубины души, сон.
… Пряник суетился где-то сзади, возле крупнокалиберного пулемёта. Покрутил его так-сяк, приложился к прицелу, после чего доложил о готовности. Самвел Гарникович, хоть убейте меня – не знаю, кто такой, проверял работающий двигатель. Моё «фирменное» топливо раскрутило турбины, к их свисту присоединился низкий гул генераторов, на панели приборов загорелись две зелёные лампы. Готово, можно начинать полевые испытания. Странное ощущение реальности происходящего наложилось на чёткое осознание простого факта – я сплю. Потому как такого бреда в реальности быть не может. Или всё таки может? Ведь, и мёртвые после смерти ходить по земле, казалось бы, не должны, ан нет. Ходят. Ладно, пользуясь случаем, будем осматриваться и делать заметки в голове. Я в кабине, за окном широкая автомобильная дорога. МКАД? Непохоже, тот вроде как весь автомобилями забит, после катастрофы-то. Кабина высоко, метра четыре от земли. Комбайн? Тоже не похоже, слишком просторно, рядом ещё одно кресло, в нём девушка. Валя? Нет, не она, но очень похожа – такие же рыжие волосы, точно такой же арбалет, прислонённый к сидению. Сзади дверь, похожая на самолётную, я в самолёте не летал, но отчего-то кажется, что именно так самолётная дверь должна выглядеть изнутри. Дальше, управление. Обычный руль, или скорее штурвал, так правильнее. Слева два непонятных рычага, справа ещё рычажок, похожий на ручку АКПП в «Туалете», в смысле, Фольксвагене. Только с тремя делениями, и буквами «П», «Н» и «З» возле них. Вперёд, назад и нейтральное положение, подсказал сон. И, раз пора приступать, так и сделаем. Ручку вперёд, понемногу, машина пришла в движение. С улицы раздались аплодисменты, радостные возгласы и даже автоматная очередь, видимо салют. Опускаем навесное, гидравлика в норме, ток ниже расчётного, в планах – описать круг, проверить динамику разгона и торможения. Амперметр ни разу не вышел за пределы зелёной зоны, теперь максимальное ускорение, с нуля. Остановка, ёлки-палки, сколько же эта махина весит? Судя по инерции, тонн двадцать пять точно. Надо доработать тормоза, но потом. Ручку от себя до упора, стрелка амперметра прыгает в красную зону, машина без каких-либо подёргиваний начинает стремительно разгоняться. Почти как метро, может даже быстрее. Всё, полоса заканчивается, надо на рулёжку и в ангар. Какой ангар, мы что, в аэропорту? Но это не самолёт, однозначно. Скорее, вундер-комбайн, я уже даже во сне думаю на немецкий манер, будь он неладен, проклятый Рихард…