Последний день апреля начался серым, хмурым и дождливым утром. Если такая погода простоит хотя бы денька три, то это будет очень хорошо. Сразу после завтрака, я переложил гвоздь сотку из-под шконки, под притолоку, он мне там нужнее, сам же занял свое любимое место в углу, где посуше, и стал отжиматься, потом постарался выполнить упражнение, именуемое народом, подтягивание. После постарался свернуться калачиком и уснуть, ночь сегодняшняя должна быть длинной и бессонной.
К обеду проснулся, дабы не привлекать внимание вертухаев, поел, постарался отложить пару кусочков, если план выгорит, то поем я ой, как не скоро. А злой гений Денисов составил пайку так, что хлеба в ней практически нет. Суп – да, горячий, сытный, но про запас его не отложить. Выкроенные за последнюю неделю восемь краюшек чёрного и пяток сухарей белого хлеба должны спасти меня от голода в первые пару-тройку дней, дальше будет проще. Спрятав свёрток, я снова придавил на массу. Вечером погода совсем испортилась, мелкий и нудный дождик перерос в затяжной и сильный. Радовало то, что сейчас не лето, а весна. Грозы вот-вот начнутся. После ужина вечер незаметно перетек в ночь, вечерняя поверка показал, что все заключенные на местах, пора начинать осуществлять план.
Я аккуратно достал влажную простыню, и принялся кромсать ее гвоздем. Результатом стало приличное количество прямоугольников, теперь их нужно было связать в одно длинное подобие веревки. То есть сначала связать три или четыре веревки, а потом сплести из них косичку. За этим занятием я проводил вечерний патруль, который просветив во все окно, медленно убрел к себе в караулку. Вот вроде и все, патруль прошел, веревка готова, режим экономии топлива выключил все генераторы, теперь в поселке света нет совсем. Надо начинать.
Я встал на шконарь, подпрыгнул и уцепился за балку. Сперва руками, повиснув как сосиска, потом подтянулся и постарался уцепиться ногами. Так в позе спящего ленивца, правой рукой начал расшатывать гнилые доски. Первая доска, да и вторая тоже, поддалась на удивление быстро. Я тихо опустил доски на пол, теперь от свободы меня отделял, лишь, тонкий слой, такого же гнилого, как и доски, рубероида. А тут в дело пойдет гвоздь. Несколько тычков и рубероид поддался, правда, за это время я чуть не свалился пару раз. Но вы попробуйте рвать рубероид к верху ногами. Как только дырка в покрытии стала с кулак, убрал гвоздь в карман, и оторвал кусок, той ширины, которая мне была нужна. После этого спустился на пол. Надо отдышаться, да и упрятать доски под нары, рубероид мы с собой наверх возьмем, дырку замаскируем. Да и веревку тоже надо захватить
Две минуты спустя я опять повис под потолком, только на этот раз задачка была посложнее. Как уцепиться и протащить, уже, наверное, семидесятикилограммовое тело, на крышу. Бесшумно. Крепко-крепко ухватившись ногами за балку, хватаюсь рукой за доску на крыше, дай бог не гнилая, не хрустнет, затем цепляюсь второй. Все можно опускать ноги. Но по очереди, сначала левую, после правую. Повисли, а теперь подтягиваемся. До плена я бы такого не осилил – девять с лишним десятков килограмм, коварно скооперировавшись с законом тяготения, попросту не дали бы мне этого сделать
Совершив акробатический трюк, я вытащил свой торс на крышу, теперь дело за малым. И уже через минуту лежал на крыше. Дождь не прекращался, и я сразу стал мокрым с ног до головы. Но это ничего, свобода-то она вон, рукой подать.
Теперь по крыше надо двигаться к задам, там спустимся. Перешагивая с доски на доску, быстро добрался до края крыши. И зачем я веревку готовил? Тут и так спрыгнуть можно. Итак, свешиваем ноги, разворачиваемся, повисаем на руках, и вот я уже на земле. Теперь куда? Надо как-то пробраться за частокол.
Чтобы лишний раз не рисковать решаю, пробираться задами. Хорошо хоть эти «бронетанкисты» додумались оставить огороды внутри периметра, а то был бы номер, как я крался б вдоль стены. Но нет, обошлось. Задворками добрался до площади с памятником Ленину. Что-то меня туда тянуло.
Глупо может показаться, если человек сбежал, то он должен к окраинам жаться, а не как я в центр. Но у меня возникла мысль, в центре может быть транспорт, а это ключ к выходу.