– На Землю, – ответил я.
– Можно поинтересоваться зачем? Конечно, много людей сейчас отправляются как бы в паломничество на историческую родину – просто чтобы познакомиться, вдохнуть ее атмосферы, пропитаться энергией. Говорят, бывали случаи, когда безнадежно больные, прилетая, излечивались сами собой. А вы?
– Я не больной паломник. Я школьный учитель… писатель, и отправляюсь на Землю, чтобы издать труды...
– Серьезно? Только подумать, разговариваю с творческой личностью в ее классическом проявлении! Ах, как мало нынче рождается талантов… – протянул мэр, в его глазах отразилась наигранная тоска, он явно переигрывал. – Вот, молодой человек, вы талантливы и умны, но по воле случая попали в такую, прямо скажем, не очень удачную ситуацию. Конечно, должны понимать, что мой долг составить протокол и предъявить штраф. А если не согласны, протокол будет подшит к делу, которое обычно собирается никак не меньше недели, учитывая различные экспертизы и запросы в банки данных. А дело отправляется в подведомственный суд. Еще неделя для анализа, подготовки и судебного заседания. Уверен на все сто, суд примет решение не в вашу пользу. Даже могу высчитать примерный размер штрафа. Хотите?
– Попробуйте, – стало интересно, сколько сдерут за то, что я чуть не погиб.
Мэр выудил из кармана цифровой органайзер и, мурлыча что-то под нос, начал считать. Через минуту он показал цифры. Сначала я не понял, что означала данная строка, и бессмысленным взглядом смотрел на ряд черных знаков в окошечке программы-калькулятора. 138700. Если принять их за мировую денежную единицу, каковой давно уже стала галата, то на счет, выставленный моей скромной персоне, можно было приобрести полтора моих глиссера. Ладно, проштрафился, но на столько!
– Что это? – спросил я неожиданно севшим голосом.
Глава планеты даже не попытался скрыть вида, что его радует моя реакция:
– Сумма штрафа.
– А почему так… много?
– Вы можете и сами посчитать, молодой человек. Штраф за нарушение границы, за ущерб имуществу. Сколько вы загубили вековых деревьев? Порядка сотни, я полагаю? Плюс за экспертизу, за судебные издержки. Это не учитывая вашего двухнедельного проживания на Аполлоне-13. Хотя комнату я смогу вам выделить и так, я же не изверг. Но что касается питания – расходы с вашего кошелька, – он сделал длительную паузу, словно давая время переварить информацию, осознать положение прижатого к флажкам зверя. – Не стану скрывать, молодой человек, вы мне симпатичны. Всей душой хочу помочь и предлагаю следующий вариант. Штраф оформляю по минимуму, глиссер конфискуем, но из местного бюджета вам выделяется полторы тысячи галат как разница за конфискованный корабль, чего хватит и на Землю слетать, и домой вернуться. Вы, кстати, где живете?
– На Сухасулу, – не слыша собственного голоса, произнес я.
Как меня раздражал его елейно-добродушный тон, сочувствующий взгляд, беспрестанное «молодой человек» и «хочу помочь», звучавшее как «хочу похоронить»…
– Если согласны, то завтра же улетите. Утром прибывает корабль с грузом, а вечером возвращается на Землю. Выделим шикарную комнату, переночуете, днем прогуляетесь, осмотритесь, хотя здесь нет достопримечательностей, но планета ценится девственной природой. Решайте. Ответ нужен сейчас, чтобы успеть все оформить.
Решение далось легко. Так как иного выхода действительно не предвиделось. Я попал в передрягу, помощь искать было не у кого. В первый миг, конечно, возникла мысль, что мэр врет. Но даже если так, то суд не поможет – наверняка все здесь повязаны одной веревочкой. Скандалить, кричать, заявлять о своих зыбких правах сейчас – все равно что махать транспарантом перед звездами, болтаясь без скафандра на орбите.
– Согласен, – одними губами произнес я.
В глазах резко потемнело, сдавило в висках. Я кое-как встал, выпрямил скрюченное креслом тело и, пошатываясь, покинул кабинет.
Полумрак, царивший на планете благодаря густым лесам, медленно переходил во тьму – садилось солнце.
Я расположился на кочке, обросшей серебристым мхом, ощущая спиной широкий, узловатый ствол лесного исполина. Дерево дарило странные для неместного жителя ощущения: внутри тела разливалось нежное, едва ощутимое тепло и ощущение уюта, хотя внешне, спиной я чувствовал лишь, что упирался в твердую поверхность…