Они подошли к соседнему столику, и… он смотрел вовсе не на меня. Сели, сделали заказ. Официантка очень быстро принесла бутыль в форме девичьего стана, горячую закуску, разлила вино и ушла.
Они выпили и заговорили. Я слушал и не мог понять, о чем речь, слышал все слова, но почему-то не мог связать их в единые предложения. Наверное, такое бывает от чрезмерного употребления алкоголя.
Через какое-то время председатель уже смеялся. Потом его слова зазвучали громче. Толстый больше молчал, иногда встревал, размахивая руками, но быстро замолкал.
Я медленно долил остатки «Медведя». Аккуратно поднес рюмку к губам, подержал, ощущая пряно-анисовый запах, смешанный с парами спирта, выпил и услышал будто бы свое имя. Ладонь пыталась сжаться в кулак, но рюмка не давала. Не сомневался ни секунды, хотя был пьян, что не ослышался. Зачем он вспомнил обо мне? Неужели не понимал, что возврата к прошлому не будет? Через короткий промежуток времени я уже знал ответ.
– …приходил сегодня. Писатель я, говорит! Для людей, говорит, пишу… – председатель пьяно засмеялся. – Чушь полная! Их тут целые стада у порога пасутся. И каждый – ПИСАТЕЛЬ! Обойдутся, нечего… ошарашенный такой вышел, не попрощался даже. Тратишь на них драгоценные минуты… и откуда только такое количество графоманов выходит?
Собеседник-толстяк тут же отреагировал басовитым смехом:
– Да все оттуда же… ха-ха!
Я не мог больше вынести. Встал, чтобы уйти.
Смех за соседним столиком затих. Секундной тишине на смену пришел возглас председателя:
– О! Вот же он! Этот… – он замолк, но, видя, что предмет его словесного блуда уходит, смеясь, добавил: – Борзописец.
Я резко развернулся:
– Кто борзописец?!
Понял ли он, что сказал лишнее, что все это время говорил только лишнее?.. По застывшей мимике, через которую просвечивала окостеневшая его душа, было не понять.
– Что-то хотели? – он с по-дилетантски сыгранным недоумением посмотрел на меня.
Почему он ведет себя так нагло? Бесила его самоуверенность, абсолютное отсутствие самокритичности, уверенность в собственном совершенстве, свойство смотреть на всех с мнимой горы…
– Хотел.
Я не думал, не желал. Но сделал. Замахнулся и ударил его прямо в лоб... В руке хрустнуло, и ладонь почувствовала что-то липкое, теплое. Оказалось, что все это время я сжимал рюмку. На пол посыпались осколки. Председатель вместе со стулом опрокинулся на пол. Бар зашумел, затопал. Загремели отодвигаемые стулья. Кто-то заломил мне за спину руки, сверху навалилось толстое тело и повалило на грязный, декорированный под дерево пол трактира. Никаких сил для сопротивления у меня не нашлось, опьяненное «Медведем» тело рухнуло вместе с навалившимся толстяком.
Алкоголь сделал свое дело, я едва понимал, что происходит. Ожидал ударов, но их не последовало. Только пьяная пелена в мыслях и пол перед глазами. Меня кому-то передали, запястья охватили тугие браслеты. Вывели из бара, запихнули в фургон и повезли… тогда еще не знал куда. Успел лишь подумать: «Дописался», перед тем как вырубиться на жестком сиденье фургона.
С этого момента начинался совершенно новый этап моей жизни.
Конец ознакомительного фрагмента